Не ради отношений. Даже не для дружеского общения. В его намерения входило просто перепихнуться, после чего можно сказать «Благодарю, мадам»… или, в зависимости от его настроения, «Cударь, я испаряюсь». Потому что ему понадобится кто-то ещё. И не один.

Дьявол укуси его в зад, но этой ночью не обойдётся одним трахом. Он чувствовал себя так, будто с него живьём снимали кожу, всё тело зудело от нужды в разрядке. Чёрт, ему всегда нравился секс, но в последние пару дней его либидо словно Годзилла взбунтовалось против него…

Был ли Блэй по-прежнему его лучшим другом?

Куин замер и быстро посмотрел на окно из зеркального стекла: да ради Бога, ему же не пять лет. У взрослых мужиков нет лучших друзей. Они не нуждаются в них.

Особенно, если упомянутый мужчина спал с кем-то другим. Сутки напролёт. Каждый день.

Куин прошёл к бару.

— Текилу «Эррадура». Двойную. И давай Селексьон супрема.

Женский взгляд вспыхнул под жирным слоем подводки и накладных ресниц.

— Завести счёт?

— Ага. — И, судя по тому, как она скользнула рукой по плоскому животу и затем вниз, по бедру, очевидно Куин мог также включить в заказ и её.

Когда он достал свой чёрный АмЭкс, она сверкнула грудью, низко наклонившись чтобы принять карточку, с таким же успехом она могла попытаться поднять палочку для коктейля своими сосками.

— Сейчас вернусь с твоей выпивкой.

Какой сюрприз.

— Отлично.

Уходя, покачивая бёдрами, она явно тратила своё время понапрасну: не её Куин искал этой ночью… далеко не её. Не тот пол, с одной стороны. И он не прикоснётся ни к кому с тёмными волосами. Собственно говоря, он сам не понимал, чего хотел.

Дальтонизм имеет свои недостатки, но Куин, работая по ночам и одеваясь лишь в чёрное, вполне уживался со своей цветовой слепотой. К тому же, его разноцветные глаза были столь зоркими и чувствительными к оттенкам серого, что он практически различал «цвета»… всё дело в градиенте. Например, он видел всех блондинок в клубе. Видел разницу между брюнетками и черноволосыми. И да, он ошибался, если какой-нибудь идиот неудачно окрасился как попало, но даже в этом случае Куин мог засечь изъян, потому что тон кожи выдавал всё.

— Держи, — сказала барменша.

Куин взял заказанную текилу, опустошил стопку и поставил на барную стойку.

— Давай ещё пару рюмок.

— Сейчас сделаем. — Она снова попыталась ослепить его зрелищем своей огромной груди, без сомнений надеясь, что Куин соблазнился более близким знакомством с ней. — Ты — мой клиент номер один. Хорошо управляешься с крепкими напитками.

Ага. Верно. Большой талант — выпить четыре унции спиртного залпом. Боже, мысль о том, что кто-то с подобной шкалой ценностей имел право голосовать, заставила его снова захотеть уставиться в кусок зеркального стекла.

Люди — жалкие существа.

Хотя, когда он обернулся, чтобы рассмотреть толпу, Куин подумал, что неплохо было бы приглушить самомнение. Он был таким жалким этой ночью. Особенно эта мысль заела его, когда в поле его зрения оказались двое мужчин в углу, находившихся настолько близко друг к другу, что их разделяла лишь кожаная одежда. Естественно, один был блондином. Как и кузен Куина. Гипотетические Блэй и Сэкстон играли на его личном поле для поло, пачкая его пресловутую траву опечатками копыт и лошадиным дерьмом.

Но, они были не гипотетическими, не так ли: в конце каждой ночи, когда стол в особняке Братства убирали после Последней трапезы, и домочадцы разбредались по своим углам, Блэй и Сэкстон осторожно направлялись к парадной лестнице, и, поднявшись по ней, исчезали своих комнатах.

Они никогда не держались за руки.