— Конечно, — ответил коп. — Также возьмём Рейджа. Мы ни на секунды не оставим её одну.

Мёртвая тишина. В течение которой рациональная сторона Ви боролась за штурвал… а этот человек всё отказывался сдавать назад. Не смотря на то, что от гроба его отделял один удар в сердце, сукин сын просто продолжал в упор смотреть на Ви.

Господи, его почти можно уважать за это.

Рука Джейн на бицепсе Ви была ничем не похожа на хватку Рофа. Её касание было лёгким, успокаивающим, бережным.

— Я проработала годы в той больнице. Знаю каждый угол, весь персонал, оборудование. Нет ни единого дюйма на территории, который я не знала бы как свои пять пальцев. Я работала вместе с Мэнни, и могу убедиться, что всё пройдёт быстро… и что Пэйн будет под защитой. Он, будучи главой хирургического отделения, обладает безграничной властью, и я буду сопровождать Пэйн каждую секунду…

Джейн продолжала что-то говорить, но Вишес ничего не слышал, к нему пришло внезапное видение, как сигнал, принятый с внешнего радиопередатчика: с кристальной ясностью он увидел свою сестру верхом на лошади, которая галопом неслась по кромке леса. На животном не было ни седла, ни узды, и распущенные волосы Пэйн развивались позади неё в лунном свете.

Она смеялась. Абсолютно счастливая.

Она была свободна.

На протяжении всей своей жизни, Вишес всегда получал картины будущего… поэтому знал, что это видение к ним не принадлежало. Его предвидения были только о смертях — его братьев и Рофа, их шеллан и детей. Знание того, каким образом уйдут из жизни окружавшие его люди, было частью резервного фонда и причиной его безумия: его посвящали лишь в то, каким образом произойдут смерти, но не когда. По этой причине, он не мог спасти их.

Так что сейчас он видел не будущее. Именно этой грёзы он хотел для своей сестры, которую он обрёл так поздно, и мог потерять слишком рано.

Ви, в данный момент проблема — это ты.

Не в силах положиться на самого себя и вымолвить хоть слово, Ви бросил врача как монету в десять центов и отступил назад. Пока доктор восстанавливал дыхание, Ви смотрел лишь на Джейн.

— Я не могу потерять её, — сказал он слабым голосом, несмотря на непрошенных свидетелей.

— Я знаю. Я буду сопровождать её на каждом шагу. Доверься мне.

Ви резко закрыл глаза. Одна из общих черт между ним и его шеллан заключалась в том, что они были очень, очень искусны в своём деле. Преданные своей работе, они словно существовали в параллельных вселенных в рамках собственных тел: сражение для него, лечение — для неё.

И значит, её слова эквивалентны его клятве в чьём-нибудь убийстве.

— Хорошо, — сказал он хрипло. — Окей. Но дайте нам минуту побыть наедине.

Миновав двойные двери, он подошёл к близняшке, отчётливо понимая, что, возможно, видит её в последний раз: вампиры, как и люди, могли умереть во время операции. Умирали.

Она выглядела ещё хуже, чем раньше, лежала без движения, глаза были не просто прикрыты, а крепко зажмурены, будто от боли. Тысяча чертей, его шеллан была права. Слабым звеном был он. А не гребаный хирург.

— Пэйн.

Её веки медленно поднялись, будто они весили не меньше двутавровых балок.

— Брат мой.

— Ты отправишься в человеческую больницу. Хорошо? — Когда она кивнула, Ви не понравилось, что её кожа была цвета белых простыней. — Он будет оперировать тебя там.

Кивнув, она приоткрыла рот, и воздух вылетел с заминкой, будто у Пэйн были проблемы с дыханием.

— Так будет лучше.

Боже… и что сейчас? Он говорит, что любит её? Похоже на то, просто своим собственным, извращённым способом.