Бриссаку, осажденному в Сен-Дамене, она, например, написала: «Что касается вашей просьбы получить подкрепление, могу вас заверить, что король вовсе не желает оставить вас ни с чем… — Ваша самая преданная добрая приятельница, Диана».

Само собой разумеется, больше всего она хлопотала за Гизов <Анализируя поведение Дианы в отношении этого дома, никогда не следует забывать, что одна из ее дочерей была замужем за Клодом Лотарингским, герцогом Омальским, братом Франциска, герцога де Гиза, и дядей Генриха…>. Франциск Лотарингский писал ей в августе 1552 года:

«Я все еще не могу забыть о той особой милости, которую вы мне оказали, и о необыкновенном удовлетворении, испытанном мною в связи с этим, и беспокоюсь лишь о том, чтобы служить вам все больше и больше, а не меньше; надеюсь получить прекрасный плод, что доставит удовольствие не только мне, но и вам…» — Несмотря на его дикий стиль, это письмо должно было вселить в Диану радость, потому что больше всего на свете она стремилась добиться признания Лотарингского дома. В ответ на это она написала:

«Я получила письма, которые вы пожелали мне написать и в которых вы благодарите меня за то, что я сделала для вас. Заверяю вас, Месье, что когда возникнет вопрос о ваших делах, мне хватит упорства добиться желаемого. Всегда готовая вам служить Диана де Пуатье».

Совместные усилия фаворитки и Гизов вскоре увенчались успехом. 1 января 1553 года Карл Пятый, чье шестидесятитысячное войско два с половиной месяца осаждало Мец, вынужден был отступить, даже не попытавшись взять город штурмом. Император оставил в руках Франциска Лотарингского часть военной техники и десять тысяч раненых.

В целом потери Карла Пятого составили около двадцати тысяч человек.

В феврале Франциск был с триумфом принят при дворе, и Диана разделила с ним славу. Никто больше не улыбался, глядя на нее. Дело леди Флеминг было забыто.

* * *

А война тем временем продолжалась, и войска Лотарингского дома с легкостью обращали в бегство армию потрясенного императора.

Диана находилась на вершине своего могущества. Екатерина, мучимая ревностью, пыталась придумать что-нибудь такое, чтобы привлечь к себе внимание. Поддержанная коннетаблем, она отправила Строцци в Италию для объявления войны Флоренции, бывшей тогда в руках врагов семейства Медичи.

Таким образом, каждая из соперниц вела собственную войну, и чем больше было жертв у одной, тем больше радовалась другая.

Впрочем, в этой жестокой игре у королевы было куда меньше шансов, чем у ее соперницы. Так случилось, что Строцци погиб в Марчано, Сиена пала, а королеве пришлось сносить презрительную иронию фаворитки.

Ненависть к сопернице просто бушевала в душе королевы, и на этот раз она, как никогда, сожалела, что в свое время не приняла совет Таванна отрезать нос Диане. Теперь королева мечтала о том, как бы обезобразить эту пятидесятивосьмилетнюю женщину, чья раздражающая красота казалась каким-то чудом.

Екатерина вызвала к себе Жака Савойского, герцога Немурского, и попросила приготовить смесь особо едких кислот, «так, чтобы можно было облить лицо Мадам де Баланс».

Через несколько дней маленькая неприметная бутылочка уже стояла в тайном шкафу королевы. Но Екатерине Медичи не пришлось ею воспользоваться: дело в том, что Гизы неожиданно потерпели под Теруаном и Эденом такое сокрушительное, поражение, что при виде исказившегося лица Дианы королева сочла себя вполне отомщенной <По поводу этого события д-р Кабанес обнаружил письмо Обепина, одного из четырех государственных секретарей.