— Ваш союз не может считаться действительным, учитывая, что вы и ваш муж находитесь в родстве четвертой степени.

— Папа Сикст IV дал нам свое согласие на этот брак, — ответила она.

— Король Людовик XI принудил нашего короля, а тогда герцога Орлеанского, жениться на вас, — сурово возразил один аббат.

Она вздрогнула, точно от пощечины.

— Я не столь низкого происхождения, чтобы искать мне мужа подобным образом. К тому же мы женаты с 1476 года. Странно, что король, мой господин, только теперь обнаружил недовольство фактом, случившимся двадцать два года назад.

— Вы признаете, — спросил ее кардинал Люксембургский, — что плохо сложены?

— Я знаю только, что некрасива и лицом, и телом не больше, чем многие другие женщины.

— Вы должны были знать, что не годитесь для брака.

— Я так не думаю. Я нахожу, что гожусь для брака точно так же, как жена моего шталмейстера Жоржа, которая, несмотря на свое полное уродство, рожает ему прекрасных детей.

На протяжении нескольких часов трое судей мучили ее унизительными и грубыми вопросами. Наконец дошли до последнего аргумента Людовика XII.

— Обращался ли король с вами как с женой?

Жанна покраснела.

— Да!

После такого ответа судьи сочли необходимым углубиться в такие интимные подробности, что королева, крайне смущенная, отвечала на вопросы. Опустив голову, словно была в чем-то виновата.

— Не можете ли вы нам сказать, где все это происходило?

Ставшая мишенью для издевок этого безжалостного сборища зубоскалов, Жанна едва не потеряла сознание, услышав такой вопрос.

— Вы не можете ответить?

Ах, если бы она могла ответить, несчастная маленькая калека, потому что память хранила в мельчайших подробностях все, что касалось ее интимной жизни с королем. Подняв голову, она едва слышным голосом перечислила все места, где Людовик был с ней нежен, а также количество имевших место «контактов».

— Шесть раз в Линьере, дважды в Люзиньяне, три раза в Орлеане, один раз в Нанте, четыре — в Амбуазе, — прошептала она.

Да, она помнила все, словно вела тщательный учет всем ласкам своего мужа.

Судьи в молчании обернулись к королю.

— Я не просил ее приходить ко мне, — произнес он раздраженным тоном.

Затем он стал уверять, что Жанна преследовала его и что ему стоило немалого труда избавиться от нее.

Услышав обвинение в похотливости, бедняжка разрыдалась. Впрочем, она быстро взяла себя в руки и заявила, что когда Людовик приезжал навестить ее в замок Линьер, они всегда сожительствовали.

После такого заявления между королем и королевой возник спор, и каждый из спорящих утверждал противоположное.

В конце концов судьи приступили к совещанию. Страшно подавленная необходимостью выставить свою интимную жизнь на всеобщее обозрение, королева, поддерживаемая духовником, буквально рухнула на скамью.

<Кто-то из судей даже взялся утверждать, что Людовик XII вынужден был проявлять известную изобретательность, учитывая физическую неполноценность супруги, чтобы удовлетворять свои природные желания (Гастон Дерю. Великие влюбленные).>

Не прошло и нескольких Минут, как кардинал Люксембургский вновь взял слово:

— Для завершения дебатов мы настаиваем, чтобы королева была подвергнута телесному осмотру, в результате которого будет установлено, является ли она девственницей, как это утверждает король. Для этого осмотра мы назначим матрон и экспертов.

На этот раз Жанна не смогла сдержать своего возмущения. Она выразила решительный протест и заявила, что никогда не отдаст себя на подобное поругание;

Обернувшись к Людовику XII, которого считала не способным на клятвопреступление, Жанна улыбнулась и сказала голосом, в котором чувствовались одновременно вызов и нежность:

— Да этот осмотр и не нужен, и я не желаю иного судьи, кроме короля, моего господина.