Великая княгиня Екатерина Алексеевна

А теперь вновь возвратимся в ноябрь 1754 года, когда младенец Павел лежал в колыбели, обитой мехом чернобурых лисиц, в жарко натопленных апартаментах Елизаветы Петровны.

«Когда прошло сорок дней со времени моих родов, – писала Екатерина II, – императрица пришла вторично в мою комнату. Я встала с постели, чтобы ее принять, но она, видя меня такой слабой и такой исхудавшей, велела мне сидеть, пока ее духовник читал молитву. Сына моего принесли в мою комнату: это было в первый раз, что я его увидела после его рождения».

Дальнейшие события – с 1754 по 1760 годы – весьма интересно и полно изложены в «Записках» Екатерины II; не случайно историк Н. И. Карамзин в письме к поэту И. И. Дмитриеву отмечал: «нынешней зимой читал я „Записки“ Екатерины Великой… очень, очень любопытно! Двор Елизаветы как в зеркале…»

Давайте же взглянем в это зеркало и мы.

…После рождения Павла отношения между Екатериной и мужем еще более ухудшились. Дело дошло до того, что однажды Петр, придя в апартаменты жены, несколько раз сказал, что сумеет образумить ее. А когда Екатерина спросила: «Как же?» – Петр до половины вытянул из ножен шпагу.

Между тем к этому времени Екатерина сумела приобрести среди многих придворных и у всех дворцовых слуг большой авторитет. Она была ровна в обращении, ничуть не высокомерна, свободно и почти без акцента говорила по-русски, питая слабость к простонародным оборотам речи, русским пословицам и поговоркам. Екатерина при каждом удобном случае подчеркивала свою приверженность православию и пылкую любовь к своему новому Отечеству – России.

Первые два года русскому языку обучал ее, по рекомендации Кирилла Григорьевича Разумовского, один из лучших русских лингвистов Василий Евдокимович Адодуров. Писатель и переводчик, он был первым русским адъюнктом Академии наук по математике, избранный по представлению великого Эйлера. Выбор К. Г. Разумовского был неслучаен: Адодуров свободно владел немецким и французским языками, которые знала его ученица, а это позволило форсировать и значительно облегчить обучение. Английский посол Уильяме так отзывался об Адодурове: «Я не видел ни одного из туземцев столь совершенного, как он; он обладает умом, образованием, прекрасными манерами; словом, это русский, соизволивший поработать над собой». Адодуров стал для Екатерины не только учителем русского языка, но и преданным другом, сохранив ей верность и после того, как его в 1759 году обвинили в соучастии в заговоре, якобы имевшем целью возвести Екатерину на престол.

Когда же его ученица стала императрицей, она не забыла своего учителя и друга: Адодуров стал сенатором, куратором Московского университета и президентом Мануфактур-коллегии, а умер уже, будучи почетным членом Академии наук и действительным тайным советником, что, по Табели о рангах, соответствовало званию генерал-аншефа. Тогда же, через два года занятий русским языком с Екатериной, происками недоброжелателей Адодуров был отстранен от занятий с ней и переведен на службу в Коллегию иностранных дел, к А. П. Бестужеву-Рюмину.

После этого Екатерина начала упорно заниматься самообразованием, вставая в шесть часов утра. Принято думать, что большую часть времени занимали у нее штудии иноземных авторов-немцев и французов, однако это не так – на первом месте у нее стояли книги по русской словесности, по истории и географии России. Именно это впоследствии позволило ей стать хорошо подготовленным историком и литератором. Екатерина оставила после себя тысячи писем, сказки, стихи, комедии, драмы, учебники, записки мемуарного характера, свидетельствующие об универсальности и энциклопедичности знаний.