25 января 1762 года, ровно через месяц после смерти, тело Елизаветы Петровны погребли в Петропавловском соборе. На третий день после похорон, 28 января, Петр III ликвидировал Конференцию при высочайшем дворе, передав ее функции Сенату и Коллегии иностранных дел. А еще через три недели, 18 февраля, обнародовал самый значительный законодательный акт своего царствования – манифест «О даровании вольности и свободы всему российскому дворянству», который историки потом сравнивали с манифестом об освобождении крестьян, вышедшем через 99 лет 19 февраля 1861 года.

В манифесте отмечалось, что стараниями дворянства «истреблена грубость в нерадивых и пользе общей, переменилось невежество в здравый рассудок, полезное знание и прилежность к службе умножило в военном деле искусных и храбрых генералов, в гражданских и политических делах поставило сведущих и годных людей к делу… а потому и не находим мы той необходимости в принуждении к службе, какая до сего времени потребна была». Манифест провозглашал: «Отныне впредь на вечные времена и в потомственные роды жалуем всему российскому благородному дворянству вольность и свободу». Дворяне могли служить и в России, и в союзных ей европейских государствах, могли переходить из статской службы в военную, и наоборот, свободно выезжать за границу и возвращаться обратно. Особым пунктом дворянам вменялось в обязанность обучать своих детей, а те, у которых такой возможности не было, могли присылать их для воспитания за счет государства в Шляхетский кадетский корпус.

Этот манифест надолго пережил Петра III. Его основные положения вошли в «Грамоту на права, вольности и преимущества благородного российского дворянства», изданную 21 апреля 1785 года Екатериной II. Возникает вопрос: являлся ли Петр III автором или просто инициатором такого фундаментального законодательного акта? Историк князь Михаил Михайлович Щербатов, в 1762 году служивший в гвардейском Семеновском полку в чине капитана и хорошо знавший придворные коллизии, сообщает в своем самом известном историко-публицистическом труде «О повреждении нравов в России», что автором манифеста был секретарь Петра III Дмитрий Васильевич Волков, а история создания этого документа весьма курьезна.

Дело было в том, что Петр III незадолго перед тем увлекся одной из первых красавиц Петербурга – княжной Еленой Степановной Куракиной, – и ему нужно было улизнуть к ней хотя бы на одну ночь от опостылевшей ему Елизаветы Воронцовой, о которой Щербатов писал: «Имел государь любовницу – дурную (то есть некрасивую) и глупую графиню Воронцову, но ею, взошед на престол, доволен не был, а вскоре все хорошие женщины под вожделение его были подвергнуты. Уже упомянутая выше княгиня Куракина была привожена к нему на ночь Львом Александровичем Нарышкиным, и я сам от него слышал, что бесстыдство ее было таково, что когда по ночевании ночи он ее отвозил домой поутру рано и хотел для сохранения чести ее, а более, чтобы не учинилось известно сие графине Елизавете Романовне, закрывши гардины ехать, она, напротив того, открывая гардины, хотела всем показать, что она с государем ночь переспала.

Примечательна для России сия ночь, как рассказывал мне Дмитрий Васильевич Волков, тогда бывший его секретарем. Петр III, дабы сокрыть от графини Елизаветы Романовны, что он в сию ночь будет веселиться с новопривозною, сказал при ней Волкову, что он имеет с ним сию ночь препроводить в исполнении известного им важного дела в рассуждении благоустройства государства.