Но счастья новобрачным она не принесла. Отношения их не сложились, холодность супруги вызывала недовольство Алексея, а его грубые ухватки и тяжелый нрав пробуждали в Шарлотте только ненависть и презрение. Вскоре после рождения сына она умерла. Алексей, занятый своими делами, а потом – острым конфликтом с отцом, не обращал внимания на детей, и когда летом 1718 года он погиб в застенке Петропавловской крепости, Наталья и Петр остались круглыми сиротами. Разумеется, Петр I не забыл внучат, они оставались членами царской семьи, но постоянно находились где-то на задворках. Лишь в 1721 году дети были переселены в царский дворец, им определили штат придворных и прислуги.

По мнению многих, Петр был далек от интеллектуального труда и интересов, не умел вести себя прилично в обществе, капризничал и дерзил окружающим. Современники считали, что виной тому не столько природа, сколько воспитание. Действительно, в отличие от дочерей Петра Великого внуков его обучали и воспитывали более чем посредственно. Все у них было как бы второсортным – жизнь, учение, будущая судьба. Занимались ими то вдова трактирщика, то вдова портного, то бывший моряк, который преподавал и письмо, и чтение, и танцы. Прусский посланник даже полагал, что Петр I умышленно не заботился о правильном и полноценном воспитании внука. Однако это не так. В 1722 году Петр пригласил в учителя к внуку хорошего специалиста, выходца из Венгрии И. Секани (Зейкина). Он учил детей в семье Нарышкиных, и Петр, отбирая его у своих родных, писал учителю, что «время приспело учить внука нашего». Но занятия начались лишь в конце 1723 года (или даже позже) и оборвались в 1727 году, когда Меншиков, очевидно, по наущению нового воспитателя Петра, Остермана, выслал Зейкина за границу.

После смерти Петра и вступления на престол Екатерины мальчик оставался без внимания. Лишь в 1726 году одиннадцатилетнего Петра и двенадцатилетнюю Наталью стали приглашать на торжественные приемы, что все расценили как повышение статуса великого князя при дворе.

В то время Петр был лишь пешкой в политической игре, как, впрочем, и позже, когда он, а точнее, его имя, титул, родственные связи вновь привлекли всеобщее внимание. Это было весной 1727 году, в самом конце короткого царствования Екатерины I. К этому времени здоровье императрицы, не щадившей себя в бесконечных празднествах, банкетах, вечеринках и попойках, стало резко ухудшаться. За состоянием ее здоровья внимательно наблюдали политические группировки в ожидании очередного этапа борьбы за власть».

Дом Романовых и Меншиков

Когда Екатерина умерла, великому князю Петру Алексеевичу шел тринадцатый год. Он был мягок душой, красив, достаточно развит и весьма неглуп для своих лет, напоминая покойную мать – Софью Шарлотту Вольфенбюттельскую. С самого начала своего неожиданного воцарения мальчик попал в очень непростую ситуацию, ибо кроме него претенденткой на трон могла оказаться и восемнадцатилетняя дочь Петра I и Екатерины I – Елизавета Петровна, его родная тетка. Сторонники Елизаветы стали прочить ей в мужья незаконного сына польского короля Августа II и графини Авроры Кенигсмарк, красавца и ветреника Морица Саксонского, перед тем неудачно посватовавшегося к Анне Иоанновне. (Об этом пассаже будет подробно рассказано впереди.) Сторонники же Петра II сватали ребенка-императора за дочь Меншикова – Марию.

Для примирения двух партий при дворе возник фантастический проект женитьбы Петра Алексеевича и Елизаветы Петровны – племянника и тетки, но ему не удалось осуществиться: Меншиков увез Петра к себе во дворец и там сосватал его со своей дочерью – несостоявшейся супругой Петра Сапеги.

12 мая, когда тело Екатерины еще не было погребено, Петр II возвел Меншикова в звание генералиссимуса, дав ему очевидное преимущество перед пятью жившими и действовавшими в ту пору фельдмаршалами. 16 мая Екатерину похоронили, а уже 24 во дворце Меншикова на Васильевском острове была необычайно пышно отпразднована помолвка Петра II и Марии.