Если это соответствует истине, то возникает закономерный вопрос: почему же Лука никак не отразил столь захватывающую историю в Деяниях? У доктора Дункана и на это есть ответ. Он считает, что Деяния создавались в ту пору, когда Павел взывал к справедливости императора Нерона. Насколько уместным было упоминание Галлиона, брата Сенеки — нероновского «премьер-министра», настолько же политически безграмотно было упоминать имя Юния Силания, первой жертвы Нерона.

Все это, конечно, очень интересно. Но насколько убедительно? Все доказательства Дункана носят дедуктивный, то есть выведенный логическим путем, характер. Однако сколько людей и в более серьезных вопросах опираются на подобного рода доказательства! Я понимаю, что данная теория — как, впрочем, все новые теории — выглядит обескураживающей. Если принять за данность, что «Тюремные послания» были написаны не в Риме, а гораздо ранее — в Эфесе, это сильно уменьшит нашу осведомленность в том, что касается жизни Павла в Риме.

Я отправился в обратный путь по пыльной тропинке, уводившей к зеленевшему вдали пшеничному полю. Прежде чем свернуть на поле, я обернулся и бросил прощальный взгляд на место, где когда-то высился храм Дианы.

Идя через поле, я слышал, как распевался лягушачий хор (Аристофану бы понравилось!). Мое приближение к пруду заставило лягушек смолкнуть. Но затем постепенно — одна, другая, третья — потихоньку, неуверенно, они вновь затянули свою песню: «Велика… велика… велика» А затем хор грянул во всю мощь, и над болотом разнесся гимн: «Велика Диана Эфесская!»

5

Наш корабль медленно двигался вдоль берегов Малой Азии. Мне никогда не наскучит этот пейзаж с изрезанной заливами береговой линией и голубыми контурами гор, притаившихся на горизонте. Время от времени мимо проносилась легкая турецкая лодочка, спеша первой проскользнуть в крошечную бухту с заросшими тростником берегами. Трудно поверить, что тысячелетия назад здесь была облицованная мрамором гавань, в которой швартовались римские триремы. Обезлюдевший, мертвый мир, который давно мечтает о толковой археологической экспедиции. Возможно, когда-нибудь эти мечты воплотятся в жизнь. И тогда зеленые возвышенности возле затянутой илом гавани откроют свои секреты. Хотелось бы, чтобы это произошло еще на нашей памяти…

Прибегнув к помощи бинокля, я разглядел малярийное болото на том месте, где некогда стоял Милет. В древности город имел четыре гавани, но все они давно погибли под вековым грузом ила и наносов. Зато греческий театр — крупнейший во всей Малой Азии — дожил до наших времен. Я страстно мечтал попасть в Милет. Но мне еще в Измире объяснили, что — в условиях заболоченности окружающей местности и отсутствия надежного брода через реку Меандр — это займет по меньшей мере десять дней. Так что пришлось отказаться от этой идеи. Однако еще долго мне снилось, что я, преодолев все препятствия, добрался до развалин Милета и стою на том самом месте, где Павел прощался со старейшинами эфесской церкви.

Известно, что после мятежа серебряников апостол покинул город и отправился бродить по Греции, в конце концов вернувшись в Македонию. Вместе с Лукой он сел на корабль, который доставил его в Троаду, где апостол провел семь дней. Пребывание в Троаде ознаменовалось любопытным случаем. Во время одной из ночных проповедей Павла юноша по имени Евтих нечаянно заснул и вывалился из открытого окна с третьего этажа. Безутешные родственники подняли мертвое тело, но апостол велел им: «Не тревожьтесь, ибо душа его в нем». Молитвой Павлу удалось вернуть юношу к жизни, и тот вскоре вернулся к своей семье.