По словам Давиташвили: «Дарвиновское понимание причин и закономерностей вымирания предполагает по-степённое сокращение ареала вида, приводящее в конечном счете к полному вымиранию данной формы». С этим трудно не согласиться. Вопрос лишь в том, каковы причины сокращения ареала и какие виды придут на смену или вытеснят вымирающих.

Сложней с другим его тезисом: «Дарвиновское учение, исходящее из принципа прогрессивного развития всего биоса, дает вполне удовлетворительное объяснение вымирания разных групп».

Если принять как догму, что природа по какой-то своей прихоти производит все более сложные органические формы, а естественный отбор помогает им вытеснять с арены жизни менее приспособленных, то высказанная мысль вполне логична. Однако эта догма слишком уязвима.

Взгляните на пруд или озеро, где уничтожены рыбы. Что там происходит? На смену им приходят примитивные формы, на поверхности образуется слой ряски.

Во всех экосистемах основа, несколько опорных и наиболее устойчивых ступеней экологической пирамиды представлены формами наиболее просто организованными. Они-то и преобладают. Лишь на верхней ее части находятся те, которых мы относим к «высшим», в частности, птицы или млекопитающие. Их количество в сотни, а то и тысячи раз меньше, чем представителей нижних слоев.

Кстати, вымирание динозавров, о котором мы уже говорили, произошло вовсе не потому, что их вытеснили более совершенные твари. Ни в море, ни на суше первые примитивные мелкие млекопитающие не могли составить конкуренцию динозаврам; в воде еще не водились дельфины и киты, в воздухе еще не было птичьих стай.

Полвека назад предполагали, что первые млекопитающие в отличие от динозавров были теплокровными, с постоянной температурой тела, и это определило их преимущество в то время, когда происходили временные резкие колебания климата. Однако нет никаких доказательств причин предполагаемой «лихорадки» погоды и климата в конце мелового периода. К тому же появились веские аргументы в пользу того, что некоторые представители динозавров были теплокровными.

Короче говоря, из всех гипотез и теорий крупного вымирания животных в конце мелового периода нет ни одной безупречно обоснованной. А наиболее перспективна, пожалуй, экологическая версия.

 Стрела эволюции

На первый взгляд учение о жестоком естественном отборе верно отражает суровую действительность. Разве в природе и обществе не выживают наиболее приспособленные?

На это русский ученый и философ XIX века Н.Я. Данилевский, автор критического исследования «Дарвинизм», отвечал так: «Подбор — это печать бессмысленности и абсурда, запечатленная на челе мироздания... Никакая форма грубейшего материализма не спускалась до такого низменного миросозерцания». А по точному замечанию публициста Н.К. Михайловского: «Из того, что человек — животное, еще вовсе не следует, чтобы для него обязательно быть скотом».

Развивая идею русского биолога К.Ф. Кесслера, князь, анархист, философ, естествоиспытатель П.А. Кропоткин написал работу «Взаимная помощь как фактор эволюции». В ней доказывается то, что Данилевский высказал вскользь: «Борьба за существование не всеобща, а только частна, местна, временна». Советские ученые В.П. Эфроимсон и Б.Л. Астауров вернулись к идеям взаимопомощи, опираясь на данные генетики. Да и сам Дарвин подчеркивал неоднократно: «Я убежден, что естественный отбор был главным, но не исключительным средством, вызывавшим изменения».