Прервем цитату. Так и хочется сказать: не смешно! Странный подход к эмоциям, весьма сходный с торговоденежными отношениями. Сэкономил энергию, выгадал на этом — получил удовольствие. Чем больше выгадал, тем и радостней, тут уж смеешься до упаду. А если растратился, прогадал — вот и печалишься, страдаешь.

Бесспорное и непосредственное отношение к бессознательному имеет смех от щекотки. Но при чем тут остроумие?

Обратим внимание и на то, что пишет Фрейд о юморе и остроумии слишком скучно. Тем не менее, продолжим его цитировать:

«Во всех трех видах работы нашей душевной деятельности удовольствие вытекает из экономии, все три вида аналогичны в том, что представляют собой методы получения удовольствия из душевной деятельности, удовольствия, которое собственно было потеряно лишь вследствие развития этой деятельности. Ибо эйфория, которую мы стремимся вызвать этими путями, является не чем иным, как настроением духа в тот жизненный период, когда мы вообще справлялись с нашей психической работой с помощью незначительной затраты энергии, настроением духа в нашем детстве, когда мы не знали комизма, не были способны создавать остроты, не нуждались в юморе, чтобы чувствовать себя счастливыми в жизни».

Вообще-то достаточно понаблюдать за детьми, чтобы убедиться, как сильна у них жажда юмора, «смешилок». Энергию свою они вовсе не экономят и от затрат энергии не страдают, а радуются. Да и остроумием дети, если не все, то многие, не обделены.

...Когда мой дядя Миша отправлялся на Финскую войну, он заехал к нам в Монино на сутки. Мне было 4 года. Наша комнатка была мала, пришлось спать с дядей в одной узкой кровати «валетом». Утром за завтраком я сказал: «Дядя Миша, зачем воевать? Вы только свои ноги выставьте, все враги разбегутся».

Он долго хохотал. Кстати, ноги-то у него были чистые, тем не менее «душистые». А мне так понравилась эта шутка, что помню ее до сих пор. Какая уж тут экономия энергии.

Складывается впечатление, что Зигмунд Фрейд в детстве не был способен создавать остроты, вот и распространил этот свой детский опыт на всех людей. Такой способ, исходящий из самопознания, вполне естественен, оправдан. Однако нельзя же этим ограничиваться!

В работе «Остроумие и его отношение к бессознательному» Фрейд анализировал главным образом остроты, основанные на игре слов. Возможно, этим он — сознательно или бессознательно — подбирал примеры, наиболее подходящие к его теоретической конструкции. Не исключено, что она отражает определенный тип остроумия и остряков.

Вот пример, приведенный А.Н. Луком: «Однажды на семинаре, посвященном моделированию эмоциональной сферы человека, один из слушателей переспросил: «Эмоциональная сфера? А может быть, эмоциональный цилиндр?» Он остался очень доволен своей шуткой. Кое-кто из присутствующих рассмеялся. Отбросив переносное значение слова «сфера», автор остроты ухватился за ее прямой геометрический смысл. В результате — весьма плоская острота. Скорее с претензией на остроумие, чем действительно остроумная».

Можно сказать, шутливое замечание вызвало геометрический смех (таков пример игры слов, исходящий из выражения «гомерический хохот»).

По мнению А.Н. Лука, нередко игра слов порождает остроты невысокого качества. «Подобного рода шутки и остроты, — писал он, — нам приходилось выслушивать от больных шизофренией. Вспоминается, как в одной из палат психиатрической больницы художник, страдавший манией величия, возвещал, что он создаст невиданный пейзаж — настоящую живую природу. Другой больной...

бросил реплику: «Чтобы создать живую природу, надо сперва жениться». Острота имела большой успех среди обитателей палаты.