Но откуда тогда чувство стыда? Почему человек разумный утаивает проявления эроса, будто совершает постыдный акт, нечто недостойное человеческой природы, низменное? Разве естественное соитие двух тел, приносящее радость обоим, — так распорядилась всесильная природа или, если угодно, предопределил Бог — разве эта радость унижает человека?

Быть может, все началось с того, что приходилось людям скрывать свое неистовое удовольствие, наслаждение от завистливых или ревнивых глаз. Объяснений можно привести немало. Суть не в них, а в самом факте стыда, характерного только для человека. Это чувство относится не только к акту слияния двух любящих тел, но даже к самой по себе половой принадлежности данного человека. Хотя в философии до наших дней сохраняется традиция «космизации Эроса». Вспомним некоторые идеи Н.А. Бердяева:

«Пол — источник бытия; половая полярность — основа творения. Чувство бытия, его интенсивность и окраска имеют свой корень в поле... В сексуальности человека узнаются метафизические корни его существа. Жизнь пола возможна и без сексуального акта, и даже гораздо более напряженная. Сексуальный акт, сексуальная функция победимы, но пол... связан с тайной самого бытия человека... Целомудрие есть насквозь половое явление, это одно из направлений половой энергии... Пол — космическая сила и лишь в космическом аспекте может быть постигнут».

Однако философ, продолжая рассуждения, вскоре низводит Эроса с божественных высот: «Сексуальный акт есть самая высшая и самая напряженная точка касания двух полярных полов, в нем каждый как бы исходит из себя в другого, исступает из границ своего пола. Достигается ли в этой точке соединение? Конечно, нет. Уже одно то говорит против сексуального акта, что он так легко профанируется, сбивается на разврат, прямо противоположный всякой тайне соединения. Соединение в сексуальном акте призрачно... Сексуальный акт по мистическому своему смыслу должен был бы быть вечен».

Да, известны случаи, когда счастливые любовники совместно кончали жизни самоубийством. Потаенный смысл подобных акций различен, но в принципе можно сказать о стремлении приобщить — посредством смерти — сексуальный акт к вечности. Так и возникают перед нами два образа вечности: вечная Жизнь — вечная Смерть.

Слияние двух полов предопределено природой для продолжения Жизни. В миг соединения два охваченных страстью тела приобщаются к бессмертию. Полное разъединение двух полов у людей стало бы гибелью рода человеческого. (Впрочем, теоретически не исключен вариант партеногенеза, саморазмножения одних женщин.)

Так что же такое не секс, а любовь?

Увы, слово это затрепано, превратилось в стертое клише. Его твердят бездарные песенники, которых язык не повернется назвать поэтами. Хотя почти всегда у них все сводится к примитиву, который во Франции называют «занятием любовью», а Сергей Есенин определил так:

Как прыщавой курсистке Длинноволосый урод Говорит о мирах,

Половой истекая истомою.

...Слово «любовь» излучает множество смыслов, как бы лучей, пронизывая одновременно миры телесные и духовные. Не в этом ли главная трудность его толкования? Радость телесной любви для человека желанна, сладостна. Она необходима, но удовлетворяет ли она жажду любви? Хотя для животного половое наслаждение, сытость, уют, безопасность — вполне достаточны.

Нормальная стратегия животного: стремление сохранить состояние комфорта, удовольствия. Удовлетворение физиологических потребностей замыкается в коре головного мозга на «центры наслаждения». Возникает рефлекторный акт, почти механический.

Крыса с вживленным в один из таких центров электродом бесконечно нажимает на кнопку, раздражая его слабым током. Механическое наслаждение не надоедает ей, заменяя более сложные способы его получения.