Арриол стоял неподвижно, лишь сквозняк от дверей слегка шевелил его лохмотья, да чуть подымалась и опадала его грудь. Он смотрел в печальные и прекрасные глаза женщины, долго и мучительно метаясь меж неверием и надеждой. Наконец, его рука дрогнула, а затем медленно спрятала оружие в обтянутые холстиной ножны.

    В комнате было тепло и уютно. - Бедный ты мой малыш. - Эсмеральда, сидя рядом, ласково погладила Арриола по голове.

    Глаза его медленно заволокло сладкой поволокой, и, весь в неясной истоме, он всем своим худощавым телом потянулся за лаской матери.

    За заботой и сочуствием женщины, которой никогда не знал.

    За нежностью и теплом той, которую ему не суждено увидеть.

    Жрица смотрела на него сквозь какой-то застящий глаза туман, а сердце её, судорожно сжавшись, медленно истекало кровью. Пресветлый Риллон, что же это за муки!…

    Вдруг парнишка вздрогнул и, опомнившись, отпрыгнул в угол, прикрывая себе спину; рука его шарила по рукояти ножа. Взгляд его вновь заполыхал неукрощённой злобой, а с ощерившихся, потресканных на морозе губ сорвался задыхающийся шёпот.

    -  Силой не вышло цепи надеть, так теперь хотите лаской повязать? Все вы, чистенькие, такие - на языке мёд, в сердце яд, а за пазухой камень. Ненавижу!

    Но оружия всё-таки не вытащил.

    Эсмеральда осторожно взяла в руки довольно толстую книгу в тёмном потрёпанном переплёте, полистала её, рассматривая картинки и затейливо вычерченные карты. Изрядно удивилась, не ощутив невидимой, магической храмовой печати. Выходит, не краденая из библиотеки? Она вновь открыла титульный лист и прочла вслух:

    -  Описания земель и народов. Путевые заметки купца Золотой гильдии Марка дель Поло.

    Она повернула лицо к Арриолу, который сидел на корточках в полутёмном углу и лишь посвёркивал оттуда глазами.

    -  Очень хорошая книга. Где ты её взял? Ведь не украл, мальчик мой? Скажи мне, пожалуйста.

    Она затаила дыхание, непонятно почему волнуясь в ожидании ответа. Парнишка вскинулся, и снова оскалился волчьей, пренебрежительной к чужой жизни усмешкой.

    -  Да чтоб у тебя язык отсох - такое на меня говорить! Купец один подарил. Денег у него с собой не было, за работу мне отдать, только золото - вот я книгу-то взамен и попросил.

    Эсмеральда смутилась, вдобавок сообразив, отчего у парнишки слово золото не сочетается с понятием деньги .

    -  Прости. Ну, а что я ещё могла подумать?

    Арриол фыркнул, помолчал. А затем, неожиданно встал и, шагнув ближе, добавил.

    -  Нож тоже мой. Летом гномы на ярмарку приезжали, а когда через мост караван ихний шёл, с фургона мальчишка упал, да прямо в реку. Я как раз на берегу одёжку свою стирал. Ну, вытащил мальца, в-общем. Потом отец его, бородатый гном такой, да весь из себя важный - золотые горы сулил. А я боевой нож попросил сделать, да зачарованный.

    Женщина неотрывно смотрела в его измученные серые глаза, отчего у неё сладко заныло сердце. Против воли она улыбнулась ему и - о чудо! - на его упрямо сжатые губы тоже, медленно-медленно, выплыла несмелая улыбка.

    Арриол, сидя за столом, торопливо ел тартилью (жареная картошка с колбасой или грибами - прим. авт.) , неумело держа в кулаке серебрёную вилку. Потянулся к чаше, запил еду молоком, которым заменили вино по его робкой, но непреклонной просьбе.

    -  Не спеши, обожжёшься, - ласково улыбнулась сидящая напротив Эсмеральда. - Так вот, как я уже говорила, тебе надо учиться.