Однако горел как прежде огонь маяка, бросая далеко во тьму бешеные сполохи неугасимого истинного света, трижды в сутки подпитываемого молитвой кого-либо из приходящих сюда от недальнего монастыря святых братьев. Уж среди здешних мореходов всегда находились лихие головушки, готовые за хорошие деньги наплевать на любую погоду и крепкой рукой вести по исполинским волнам свои корабли.

    -  Ваша милость, всё готово! - спустившаяся со смотровой площадки маяка мокрая тень вытянулась в струнку перед одной из таких же мокрых, укрывшихся от непогоды с подветренной стороны.

    Сэр Таккер хмуро кивнул. Он давно уже проклял и эту ночь, и эту погоду, и саму эту затею. В самом деле, ожидать что в такую лихую пору сюда соберутся летающие нелюди, как о том прилежно собрали сведения неприметные прознатчики Святейшего Синода, было бы глупо… рыцарь хмуро кивнул своему человеку и покосился в сторону. Святой брат Августин стоял в своей облепившей тело рясе, словно ему всё было нипочём. Но даже в ночи, прерываемой лишь отблесками света сверху да зарницами бъющих где-то на полуночи молний, было заметно, что и представитель Инквизиции трясся от холода.

    Однако, стоило лишь взглянуть в эти светящиеся непреклонностью глаза, как любому расхотелось бы выражать недовольство или просто добродушно поворчать на погоду. Такая лютая ненависть виднелась в этом взоре, что сэр Таккер быстро отвёл глаза и сделал вид, что просто осторожно утёр от воды вымазанное смесью сажи и жира лицо рукавом. Впрочем, легче или суше от того не стало…

    В самом деле - по крупицам собирали сведения неприметные людишки в серых рясах, по одним лишь намёкам шепчущего ветра или отголоскам видений впавших в транс братьев складывалась мозаика. И вроде как выходило, что именно здесь и сегодня должны опуститься наземь для недолгого отдыха нелюди, погань, летящие как обычно на зиму в тёплые края. С другой стороны, все добытые данные утверждали, что от людей ни видом, ни нравом эти отродья Падшего неотличимы. Разве что крылья - большие, красивые, и за одно лишь ненароком обронённое летунами драгоценное перо на базаре из-под полы запрашивали такую цену, что даже у его Величества короля было всего полдюжины, неизменно украшающие пышность трона.

    И вот он, старый, испытанный способ - засада. Коль повелел Святейший Синод изничтожить нелюдей, одно даже небрежение в исполнении указа немедленно будет объявлено ересью - со всеми из того проистекающими последствиями. Вот и маялся сэр рыцарь со своими людьми на этом богами и людьми забытом клочке суши, с трёх сторон окружённом водой. Да пара святых братьев, отобранных и присланных самой Инквизицией. Один наверху, изображающий из себя раздувающего свет маяка простого инока, а второй вот он - зато злющий что твоя кобра.

    В свете маяка замелькали неверные мельтешащие пятна. Ждущие в тени встрепенулись, уставились в ту сторону жадными и нетерпеливыми взглядами. Лишь брат Августин отводил взор, смотрел краем глаз - уж у этих неприметных людишек взгляд куда как тяжёлый. Попадались среди святых братьев и паладинов матери-церкви такие, что тяжёлым взором могли вышибить из седла тяжелобронированного рыцаря.

    Прижавшийся к ноге волкодав глухо заворчал и шумно принюхался в бешено крутящийся сырой воздух. Да уж, у собак зрение похуже, однако нюх несравнимо остреее, да чутьё звериное, опять же. Впрочем, именно этого пса двое егерей от рождения натаскивали вовсе не на волков или оленей - нет, на иную, куда более опасную двуногую дичь…

    И когда на крохотную каменистую площадку у подножия маяка стали опускаться крылатые, скупо освещённые крылатые тени, брат Августин не выдержал. Рука его дёрнула за уходящий наверх конец верёвки - и тотчас двое верных людей, до поры скорчившиеся на продуваемой всеми ветрами верхней площадке за невысоким бортиком, сбросили сверху тонкую прочную сеть.