Хилари достала из шкафа в прихожей сумку, поднялась наверх и принялась укладывать в нее необходимые вещи.

Когда с этим было покончено, она повернулась к Эдвину, стоявшему в проеме двери ее комнаты, и, заметив что-то странное в его глазах, растерянно улыбнулась.

– В чем дело?

– Ты очень красивая, – прошептал он с искренним восхищением.

Хилари шагнула ему навстречу, ощущая прилив знакомых волнующих эмоций. Эдвин протянул руки, привлек к себе и приник к ее губам. Вопреки ожиданиям Хилари, закончился поцелуй непривычно быстро.

Не понимая, в чем дело, она моргнула и удивленно взглянула ему в глаза.

Эдвин загадочно улыбнулся.

– Ты забыла, что наш период ухаживания только-только начался? Я не могу позволить себе нечто большее.

8

Майамская квартира Эдвина показалась Хилари восьмым чудом света. Огромная, светлая, баснословно комфортная, она сгодилась бы, наверное, для проживания в ней избалованной принцессы.

Этот дом располагался в престижнейшем районе Майами. Выйдя на балкон и взглянув на открывавшуюся взору панораму, Хилари замерла от восторга.

Вечерний южный город оживленно шумел. Тут и там уже горели разноцветные огни, по дорогам стремительным потоком мчались автомобили.

– У каждого из жителей этого удивительного куска земли своя судьба, – задумчиво произнесла Хилари.

Эдвин подошел к ней сзади, осторожно положил руки ей на плечи и коснулся губами ее пшеничных волос.

– Хочешь, я открою тебе одну из своих тайн? – спросила Хилари, не поворачивая головы.

– Конечно, хочу, – прошептал Эдвин. – Со временем я надеюсь узнать все твои секреты.

– Когда что-нибудь потрясает меня до глубины души, во мне рождается музыка… – призналась Хилари. – Это случается со мной с самого детства.

Эдвин сдвинул брови.

– В самом деле? И каждый раз ты слышишь что-нибудь новое?

Хилари кивнула.

– Я о тебе многого не знаю… – пробормотал Эдвин. – Сам не понимаю почему, но после сегодняшней нашей беседы меня охватило вдруг страстное желание раскрыть тебя для себя, проникнуть в тайники твоей души… – Он очень волновался, потому что раньше ни с кем и никогда не разговаривал настолько откровенно. Хорошо, что Хилари стояла к нему спиной и не могла видеть отражавшиеся на его лице эмоции. – Я многое отдал бы, чтобы услышать хотя бы фрагмент твоей внутренней музыки…

К глазам Хилари подступили слезы. В это мгновение она не испытывала ослепляющего вожделения, какое неизменно вызывала в ней близость Эдвина. Голова ее не шла кругом, мысли были ясными и светлыми, а низ живота не разрывало от потребности утолить сексуальную жажду. Она ощущала сейчас нечто гораздо более мощное, сложное и глубинное. И это нечто было тоже вызвано в ней присутствием Эдвина…

Как никогда раньше ей захотелось вдруг поделиться с ним всем, что ее наполняло – впечатлениями о полете пролетающей мимо птицы, радостью, подаренной ярким пламенем заката. И звучащей внутри мелодией…

– Я сыграю тебе когда-нибудь что-либо из сочиненного мною, – прошептала она, словно боясь его реакции.

Нахлынувший на Эдвина прилив незнакомых ему ранее чувств подсказал, как отреагировать на душевный порыв Хилари. Он нежно обнял ее и прижался щекой к ее щеке.

– Я буду просто счастлив… Обещаю, что скоро у тебя появится отдельный кабинет и на вилле в Майами-Бич, и в этой квартире…

– Мама, папа! – закричала выбежавшая на балкон Лили. Окрыленные поэтичностью вечера, очарованные друг другом, родители девочки бессовестно забыли о ее существовании. А ведь если бы не она, у них вообще не было бы этого вечера.