— Нет. Нет, ты...

Мне пришлось снова оборвать ее. Тревожась все больше и больше, я задавал ей один и тот же вопрос на разные лады, потом предложил:

— Подумай, Атлас. Успокойся. Подумай. Джордж ведь часто виделся со своим боссом, с человеком, на которого работал. Разве он никогда не навещал его вместе с тобой?

К этому моменту она чуть осмелела, села и свесила с кровати ногу.

— Да, я вспомнила. Дважды.

Ее слова подействовали на меня как четыре хороших глотка бурбона. Мы добрались до нужного места.

— Это был большой дом на Ферн-роуд, — продолжала девушка, — с двумя вооруженными охранниками... Что случилось?

Вдруг лицо ее выразило испуг и удивление. Она уставилась на меня, а я не сразу сообразил, в чем дело.

— Ты... исчезал, — проговорила девушка. — Часть тебя пропадала.

Тут до меня дошло. Я не заметил, как Атлас, свесив ногу с кровати, несколько раз качнула ею. Нога, оказавшись между мною и ультрафиолетовой лампой, перекрыла луч света. Я не знал, что во мне изменилось при этом, но кое о чем догадывался. Вероятно, часть моего лица уже не внушала ей такого ужаса, даже если казалась тронутой тлением.

Я понимал, что должен заставить Атлас продолжать, особенно сейчас.

— Ничего не случилось. Сиди спокойно. Это все время происходит. Не двигайся.

— Все время происходит? Разве тебе не больно?

— Здесь нет боли... Оставим это... Ты говорила...

— Ах да. Я ездила с Джорджем, но он оставил меня ждать в машине, сказав про вооруженных охранников. Я и сама их видела у больших железных ворот перед подъездной аллеей.

— Вооруженных? — задохнулся я.

— Да. Вооруженных. Джордж сказал, это из-за того, что там живет большой босс. Тот, на кого он работает. Теперь я помню.

— Как его звали?

— Не знаю.

— Себастьян Вайз?

— Не знаю. Джордж не сказал мне, кто он. Вот, ты снова это сделал.

— Не шевелись!

Я сурово взглянул на нее. Легко догадаться, как именно, учитывая мое состояние. Атлас застыла, но тут я с ужасом заметил, что светает. Большое окно выходило на восток, и первые лучи восходящего светила, казалось, вот-вот поднимутся из-за горизонта и тогда шоу кончится.

— Атлас, — заторопился я, — расскажи мне все, что знаешь о делах Стоуна, о его работе, о людях, с которыми он был связан, — обо всем.

— Он мало рассказывал об этом. Но после нескольких порций виски с содовой кое-что все же говорил. Или после мартини. Он подслушивал телефонные разговоры и делал что-то еще. У него было много магнитофонных записей телефонных разговоров и обычных бесед. Он отдавал все тому, на кого работал. Однажды Джордж сказал, что многие записи помогали протащить некоторые законы. Это было лоббирование или что-то в этом роде. Я подумала, что это здорово.

То же самое я узнал от Стоуна в клубе «Мелоди». Девушка упомянула несколько незначительных подробностей, но вдруг замолчала, подалась вперед, уставилась на меня и быстро встала. Ее ноги оказались между мной и ультрафиолетовой лампой. Вдобавок случилось самое плохое: взошло солнце. Теперь я стоял перед Атлас во всем своем натуральном ужасе. Без ультрафиолетового излучения. Падавшие на меня солнечные лучи превратили мое лицо в маску.

Атлас вытаращила глаза:

— Как ты это сделал? — Она раскусила меня.

— О чем ты?

— Часть тебя исчезла, затем появилась. Потом ты весь растаял, а теперь опять здесь.

Я растерялся.

Затем она все поняла. Едва ее сомнения рассеялись. Атлас закричала:

— Это обман! Ты не мертв! О, какая низость!

— Ну-ну, Атлас.