– Подобная стимуляция – также испытанное лекарство от стресса.

Филип тихо рассмеялся.

– Боюсь, ты меня сведешь с ума. Хочешь вина? Почему-то в тот момент ей не хотелось уточнять, что он понимает под безумием.

– Один бокал. Хотя мне не следует пить. Я за рулем.

"Только не сегодня ночью», – подумал Филип, улыбаясь.

– Присядь. Я мигом.

Филип исчез в соседней комнате, а Сибил вернулась к своим дыхательным упражнениям. Когда нервы немножечко успокоились, она огляделась.

Главенствующее место в гостиной занимали огромный угловой диван, обитый темно-зеленой кожей, и такие же кресла. На журнальном столике – стеклянная красавица-яхта, несомненно, авторская работа, и две толстые белые свечи в старинных подсвечниках.

В дальнем конце комнаты – маленький бар с парой табуретов, обтянутых черной кожей. На стене за стойкой бара – реклама бургундского «Нуи-Сент-Джордж»: восседающий на бочонке улыбающийся кавалерийский офицер в форме восемнадцатого века с курительной трубкой в одной руке и бокалом вина в другой.

Белизна стен оживлена картинами. Рекламный постер шампанского «Теттингер» в рамке: элегантная женщина – точно Грейс Келли – в облегающем вечернем платье с бокалом пузырящегося вина. Репродукция Хуана Миро, изысканный осенний пейзаж.

Светильники – и современные, и начала века. Светло-серый ковер с высоким ворсом. Широкое окно без штор.

Очень изысканная, очень мужская комната.

Когда вернулся Филип с двумя бокалами вина, Сибил восхищалась резной скамеечкой для ног, похожей на свинью.

– Мне нравится твоя свинка.

– Мне тоже. Не хочешь рассказать, как провела день?

– Я даже не спросила тебя о твоих планах. Филип был босым, в мягком черном джемпере и джинсах, однако это не значит…

– У меня не было никаких планов, но теперь есть. – Взяв Сибил за руку, Филип подвел ее к дивану. – Ты сегодня встречалась с адвокатом.

– Ты знал?

– Он – мой друг и держит меня в курсе.

– Ну, кажется, он уверен, что вы получите постоянную опеку. Правда, я не смогла убедить маму сделать заявление, – призналась Сибил с виноватым видом.

– Она сердится на тебя?

Сибил глотнула вина.

– Да, сердится и несомненно сожалеет о своей минутной слабости. Филип взял ее за руку.

– Тебе тяжело, – сочувственно сказал он. – Прости.

Сибил перевела взгляд на их сплетенные пальцы.

– Я – большая девочка. И поскольку новости, ставшие сенсацией в Сент-Крисе, вряд ли перелетят Атлантику, мама переживет.

– А ты?

– Жизнь продолжается. Как только будут улажены все формальности, у Глории не останется причин беспокоить тебя, твою семью, Сета. Думаю, она продолжит причинять неприятности самой себе, но с этим я ничего не могу поделать. И не хочу.

«Равнодушие? – подумал Филип. – Или оборона?»

– Даже когда мы уладим все формальности. Сет останется твоим племянником. Никто не собирается мешать тебе видеться с ним, стать частью его жизни.

– Я – всего лишь напоминание о его старой жизни, – с горечью сказала Сибил. – Просто чудо, что раны, нанесенные Глорией, не столь глубоки. Если Сет и сможет стать нормальным человеком, то только благодаря твоему отцу, тебе и твоей семье. Мне он не доверяет, Филип, и у него есть на это причины.