— Я люблю Каролину, сударь, и у меня есть все основания полагать, что она отвечает мне взаимностью. Я оплачу векселя. Вам не придется обеспечивать Каролину. Я сам буду содержать ее. Мы можем жить в имении моей матушки в Дорсете. Вашей дочери ничто не грозит, уверяю вас — Джек старался говорить твердо, но в душе колыхнулись непрошеные сомнения. Эти сомнения мучили его с того момента, как он понял, что поиски богатой наследницы превратились в нечто иное и совершенно неконтролируемое. Он готов был отвечать за каждое свое слово, но не мог забыть о том, как еще по-детски наивна Каролина. Представляла ли она себе, что именно означает скромная жизнь в Дорсете? Много ли прошло бы времени, прежде чем она затосковала бы, лишенная общества и всей той роскоши, к которой успел приучить ее отец?

— Ей ничто не грозит потому, что я не отдам ее в ваши руки! — вскипел Торогуд. Он ожидал, что юный хлыщ моментально съежится под первым же ударом. Но упрямое нежелание смириться внушило Генри даже некоторое уважение к молодому лорду. Впрочем, не настолько сильное, чтобы отдать свою старшую дочку этому глупцу. Если он решил, что его титул — прекрасный товар, который можно выменять на приданое Каролины, то пусть не обольщается. Ведь счастье дочери зависит не от титула, а от репутации мужа. Расточительные привычки Четэма никак не говорили в его пользу, и потому Генри продолжал неумолимо гнуть свою линию. — Я сейчас же позову дочь сюда, и вы сами ей сообщите, в моем присутствии, что никогда больше с нею не увидитесь. Взамен я обещаю вам не требовать этих долгов. Если же вы еще хоть раз появитесь на моем пороге, я немедленно передам ваши долговые расписки в магистрат. Вы меня поняли?

Джек все слышал и все понял. Его от природы бледное лицо приобрело сероватый оттенок, но глаза так и вспыхнули огнем.

— Я понял, что вы сейчас растоптали жизнь вашей дочери, как и мою собственную. Как вы сами сказали, Каролина молода и, возможно, оправится от удара. Что же до меня, пока эти расписки у вас, мне не на что надеяться. Если вы действительно хотите моего исчезновения, я требую дать мне ссуду, чтобы найти способ погашения долгов.

То, чего он не сказал вслух, касалось Каролины… Он никогда не произнес бы этих слов, ведь в них заключалась последняя, едва тлеющая искорка надежды на достойную жизнь.

Старик с презрением поглядел на молодого человека, решив, что тот требует всего лишь мзду за свое молчание. Ну способен ли продувшийся безземельный лорд извлечь пользу из денег, пусть и немалых, и при этом остаться джентльменом? Несомненно, вся полученная ссуда немедленно очутится на игровом столе — очередная безумная попытка отыграться — и бесследно исчезнет. Ну что ж, если это все, что от него требуется, да будет так. Генри коротко кивнул:

— Но вы должны написать мне расписку на эту сумму.

Впиваясь ногтями себе в ладони и видя, что все его планы обращаются в пепел, Джек ждал, когда слуга приведет Каролину. Они были знакомы всего несколько месяцев. Быть может, девушка относилась к его ухаживаниям как к беззаботной шалости. Ведь это был ее первый сезон в свете, она еще только начинала приобретать опыт. Но для Джека все было гораздо серьезнее, хотя он сознательно старался не показывать Каролине, как глубоко она затронула его чувства. Прежде он не ведал ничего похожего на ту тихую, нежную привязанность и радость, которую дарила ему она. Джек дорожил этими несколькими счастливыми месяцами жизни словно сокровищем. Сразу же узнав легкие шаги маленьких ножек по паркету большого холла, молодой человек с трудом сохранил невозмутимый вид.

Восемнадцатилетняя девушка впорхнула в комнату. На лице ее сияла улыбка радостного ожидания. Теплые серые глаза сразу обратились на Джека. Наткнувшись на непривычную холодную стену, улыбка ее чуть заметно изменилась, но ненадолго.