– Герман, я тоже это заметил, но не фокусировал на этом внимание, – мягко пожурил водителя Пал Палыч. – За этим было забавно наблюдать, а ты все испортил. Тьфу на тебя!

– Ну извини. – В голосе Германа было все что угодно, кроме раскаяния. – Лучше еще раз изложи то, что Ровнину прокурорский рассказал.

Как выяснилось из рассказа Пал Палыча, этот Кондратьев был старым приятелем Ровнина и попутно координатором отдела со стороны прокуратуры. Колька уже понял, что в каждом из ведомств МВД был такой человек, который сообщал их шефу обо всех необычных вещах, проходивших по их линии, и таким образом отдел никогда не сидел без работы.

Вот и сегодня Кондратьев пришел в отдел с одним из таких условно-непонятных происшествий. На севере Москвы, в спальном районе, ни с того ни с сего свели счеты с жизнью сразу пятеро человек, причем между собой никак не связанных, не алкоголиков, не сумасшедших, а вполне себе нормальных граждан. И, что самое странное, – все это случилось в течение двух недель, причем все они жили в одном доме, пусть в большом, многоподъездном – но в одном. Способы самоубийств были разные – кто сиганул из окна, кто повесился, кто вены вскрыл, а молоденькая совсем девушка даже газом отравилась, но при всем этом факт того, что это именно самоубийства, никаких сомнений не вызывал.

Прокуратура на пару с сыскарями проверили все мало-мальски значимые версии – секты, черных риелторов, еще что-то, – пусто и глухо. Более того – все эти люди даже не были толком друг с другом знакомы, максимум здоровались, встречаясь в лифте или у подъездов. Да и то маловероятно, народ нынче пошел неприветливый. Он соседей по собственной площадке в лицо зачастую не знает.

Но не сам факт столь странных самоубийств заставил Ровнина срочно высылать туда группу, а то, что случилось несколько лет назад. Тогда на «Речном вокзале», не так уж далеко от места, куда сейчас ехали сотрудники отдела, уже имел место быть аналогичный случай. В одном из домов началась подобная цепочка самоубийств, правда, не столь скоротечных, тогда это длилось почти год, но и жертв было больше – восемь. Может, оно бы и дольше продолжалось, но у кого-то хватило ума подключить отдел, и Вика довольно быстро обнаружила след заклинания. Но след – не преступник, его в машину не затолкаешь. А вот злодей оказался расчетливый, хитрый и явно сведущий в магии, причем такой, что чернее некуда. Он забирал жизненную силу самоубийц, а это страшное и очень скверное дело. Еще большую поганость придавало ему то, что этот злодей, скорее всего, сам и доводил людей до греха.

– А это как же такое возможно? – удивился Колька.

– Возможно, Николай, почти все. – Пал Палыч вздохнул. – Вопрос в другом, в том, как это пресечь.

След заклинания, который увидела Вика, в результате толком никуда и не привел – был он старый и терялся за пределами квартиры последнего по времени самоубийцы. Не худо было бы посадить засаду, но где ждать этого колдуна – неясно, в доме том десять подъездов было. Да и сколько по времени ждать придется – тоже непонятно. Но и так это дело оставлять никак нельзя было, и тогда Ровнин принял решение использовать один из артефактов, хранящихся в отделе.

– У нас и артефакты в отделе есть? – воодушевился Колька. – Круто. А чего мне их не показывали?

– Потому не показывали, что любопытства у тебя много и руки ты тянешь куда не надо постоянно, – подал голос Герман. – Да ладно, не дуйся. Мне тоже не все показывают.

– Я так думаю, что все их из нас только Ровнин видел, – согласился с ним Пал Палыч. – И то не факт.

В данном случае работали с артефактом, который носил кодовое название «Двойное зло» – подлинных названий никто не знал, как зачастую и изготовителей этих устройств.