— Даже не верится, что за такой краткий срок произошло такое заметное улучшение, — сказала Джейн по телефону. — Это невероятно.

Мэриголд прижала уши и задрала хвост.

Тимми начал ходить в школу. Специальную школу, где в классе всего лишь шесть учеников, и он был единственным, кто умел читать. Иногда Мзриголд тоже приходила в школу. Но это происходило не часто, и чтобы увидеть ее, Тимми приходилось ждать, когда он вернется к Джейн. Школа была не хорошей и не плохой. Тимми было все равно.

— Он по-прежнему очень замкнутый, — сказала Джейн в телефонную трубку, — и Марти Ламберт опасается делать прогнозы. Но я настроена оптимистично.

С ее голосом было что-то не так.

— Джейн тоже нужна отдушина, — сказала Мэриголд Тимми.

— У нее нет тебя, — ответил Тимми. — И я тебя ей не отдам. Мэриголд, можно мне тоже пойти с тобой в то безопасное место, куда ты уходишь?

В ответ Мэриголд лишь улыбнулась и исчезла. Тимми это не понравилось. Он ненавидел, когда она так исчезала. Он долго сидел неподвижно; плохие мысли пытались проникнуть в его сознание, пока рядом не было Мэриголд. А потом она возвращалась и ходила кругами с задранным хвостом как ни в чем не бывало.

Снег уже почти растаял, когда Джейн сказала Тимми, что им нужно поехать в суд, чтобы рассказать историю Тимми одному хорошему человеку — судье, который хочет помочь Джейн оставить Тимми у себя насовсем. Мать и отец Тимми тоже там будут, сказала Джейн, но они не смогут прикоснуться к Тимми и даже с ним заговорить. Так что ему не надо бояться.

— Мать и отец уже здесь, — сказала Мэриголд, вышагивая вокруг Джейн. — Только Джейн этого не знает. Они прячутся с той стороны деревьев, и они заберут тебя, как только этого захочет отец.

Тимми расплакался.

— Малыш, не надо. Не плачь. — Джейн попыталась обнять Тимми. Он оттолкнул ее. Что она знает о том, что сказала ему Мэриголд?! О том, на что способен его отец?! И вообще обо всем?!

Тимми выбежал из дома и спрятался под крыльцом кухни. Мэриголд тоже пришла туда. Они сели рядышком в темноте.

— Плохие мысли опять идут, — прошептал Тимми.

— Я знаю, — ответила Мэриголд.

— Я…

— Тебе больно, — сказала Мэриголд. То же самое все время говорил и доктор Ламберт, но Тимми никогда ему не отвечал, потому что доктор Ламберт на самом деле ничего не знал. Это были всего лишь слова вроде тех, что говорил отец, о необходимости наказания, или слова матери о том, что она больна. Всего лишь слова. Но Мэриголд знала.

— Тебе тоже нужна отдушина, — сказала Мэриголд. — Как тогда, когда ты сломал мою коробку и выпустил меня. Помнишь, как это было хорошо?

— Но я сломал твою коробку, потому что плохие мысли меня заставили, — ответил ей Тимми.

— Но после того, как ты это сделал, плохие мысли ушли, — не сдавалась Мэриголд. — И помнишь, как это было хорошо?

Тимми помнил. И Мэриголд тоже. Когда говорила Мэриголд о чем-то таком, это были не просто слова.

— Тебе нужна отдушина, — повторила Мэриголд.

— …в интересах ребенка, — сказал судья. За эти два дня он сказал еще много других длинных и непонятных слов. Тимми перестал слушать. Это были всего лишь слова, и тем более он устал. Мать и отец сидели в другом конце комнаты на жестких коричневых стульях и пытались ему улыбнуться. Он на них не смотрел. Он вообще ни на кого не смотрел. Мэриголд отказалась прийти в суд, и Тимми это обидело и взбесило. Как она могла не прийти?! Ведь она должна быть рядом, когда она ему так нужна.