И вот полковник Ремизов заметил, как рука фон Шульца, обыскивавшая до этой минуты карманы девушки, неожиданно протянулась к Нине, к её смуглым точеным плечам и скользнула быстрым, неуловимым движением от одного к другому. Ноздри пруссака раздувались, а хищные, дерзкие глаза с грязным, похотливым выражением впились в лицо девушки. Полковник увидел беспомощно растерянный взгляд дочери, полный невыразимого стыда, ужаса и отвращения, увидел побелевшие, дрогнувшие губы Нины, услышал её тихое отчаянное «а…» — и, рванувшись вперед, в одну секунду очутился пред Шульцем.

— Подлец! Так-то ты исполняешь волю твоего императора! — диким голосом прогремел Ремизов, и в тот же миг звонкая пощечина огласила своды ревизионной.

Фон Шульц побледнел, потом сразу же побагровел всем лицом, перекосившимся судорогой бешенства. Секунду длилось замешательство, одну только секунду, а затем со сверкающими бешеным огнем глазами пруссак поднял револьвер и в упор выстрелил в полковника.

Ремизов упал, обливаясь кровью.