- Не спешите обижаться, - сказала Засыпкина. - Послушайте. Вчера вечером вас видели выходящим из дома отца. Через некоторое время соседи заметили, что в доме пожар. Когда его погасили, внутри оказались убитые люди. В том числе ваш отец.

- Вон как вы повернули, - Михаил покачался из стороны в сторону, словно раздумывая, о чем лучше промолчать, где большие неприятности его подстерегают, и, наконец, решился. - Пришел он ко мне вчера на работу. В РСУ. С бутылкой. Выпили.

- На работе?

- А где же?

- Вдвоем?

- Нет, Свирин подоспел, нюх у него прямо-таки собачий!

- И никто не помешал?

- У нас?! Хорошо, что начальство не застало, а то пришлось бы поделиться.

Галина Анатольевна не первый раз сталкивалась с положением, когда поступки, слова, действия и даже убеждения человека определяются количеством выпитого. Бутылками отмеряют время, оценивают благодеяние, расплачиваются за долги, за услуги, бутылками измеряют ценности, и не только материальные.

Часто от количества выставленных бутылок зависит репутация, продвижение по службе. Стакан червивки - и слабеют самые прочные родственные связи, теряют силу семейные привязанности. И нет человека роднее собутыльника.., если он через минуту не превратится в первого врага.

Прокурор района рассказывает, что не встречал ни одного серьезного преступления, где так или иначе не присутствовала бы червивка. После стакана-второго в силу вступают словно бы иные человеческие ценности, новая логика поступков. В то же время общепринятые законы порядочности как бы обесцениваются да и само достоинство видится в ином, нежели до того, как опустела бутылка с зелененькой этикеткой, по цвету напоминающей свежую весеннюю травку. Выпускаемая консервным заводом местного совхоза, эта продукция, судя по всему, дает неплохой доход.

Очевидно, не только в качестве червивки дело, когда приятели, напившись, не пляшут, не поют, а свирепеют. Что-то сдвинулось в нашем сознании, уж коли само пьянство становится не причиной, а следствием неудовлетворенности, убогости существования. Не найдет человек червивки, будет зубную пасту на хлеб намазывать, перегонять смазочные масла, жевать таинственные корнеплоды. И все только для того, чтобы ощутить некую взволнованность, интерес к жизни, почувствовать собственную значительность, чтобы растревожиться обидой, восторгом, чтобы ощутить в себе силы и желание общаться с людьми, поскольку без выпивки ничего этого у него нет. И в стремлении ощутить себя человеком, его не остановят никакие меры, цены, приговоры. Другое дело, что стремясь ощутить себя человеком с помощью выпивки, он от своей цели все дальше уходит.

- Что же было дальше? - спросила Галина Анатольевна.

- А что, захмелел батя и мы со Свириным отвели его домой. Так я и оказался в доме-то.

- Дальше.

- А что дальше, привели и остались, не возвращаться же на работу. Неожиданно козырный день получился... Побыл я с ними до вечера и ушел.

- Кто оставался?

- Отец... Свирин тоже остался. Еще эти, Дергачевы, квартиранты. Да, чуть не забыл - Зинка Борисихина. Но за ней пришел муж и увел ее. Больно захмелела баба.

- Что же вы все там делали?

- Ну, как... Выпивали.

- Разговоры интересные были?

- Да какие разговоры! - Жигунов махнул рукой с таким возмущением, будто его заподозрили в чем-то постыдном. - Батя не мог до конца сидеть, завалился. Борисихина и пришла хороша, тоже рухнула... Дергачевы держались, они ребята крепкие... Кто еще... Свирин - тот молчал. Чокался исправно, а на большее сил не хватало, выключался потихоньку время от времени.

- А Борисихина - кто это?

- Местная красотка на черный день, - Жигунов усмехнулся.