– О нет, – вырвалось у меня. – Это ужасно!

Колумбус тяжело вздохнул.

– Что ж, это события давно минувших дней. С тех пор кролики живут сами по себе, а мы – сами по себе. Так что беспокоиться не о чем.

– Откуда вы знаете? – спросила я.

– Так ведь он же учитель! – воскликнула Мерцалка, и все снова рассмеялись над моей глупостью. А мне не давали покоя вопросы. Они крутились в голове и выйти могли только через рот – что и не преминули сделать.

– А почему его называют Пасхальным кроликом?

Колумбус опять посмотрел на Мерцалку.

– Мерцалка, объясни, почему Пасхального кролика называют Пасхальным.

Мерцалка набрала полную грудь воздуха и выпрямилась так, будто ей к спине привязали палку.

– Его называют Пасхальным, потому что кролики вышли из своих нор на Пасху. А ещё именно на Пасху становится теплее и светлее, а ещё в этот день случилась первая и последняя битва между эльфами и кроликами.

– А как его называли до этого?

– Семь четыре девять, – ответил Колумбус вместо Мерцалки. – Кроликам больше нравятся цифры, чем имена. Они очень математически одарённые животные.

– Понятно, – сказала я, хотя на самом деле мне было понятно далеко не все. Например, если Пасхальный кролик и его армия хотели бегать, где им вздумается, почему они не забредали в Эльфхельм? Действительно ли кролики больше не угрожают эльфам? Жив ли Пасхальный кролик?

Вечером, вернувшись домой, я спросила о Пасхальном кролике Отца Рождество.

– Ох, – пропыхтел он, ловко вдевая одно бумажное кольцо в другое (мы делали гирлянды). – Война с кроликами закончилась задолго до того, как я прибыл в Эльфхельм. И задолго до того, как я родился. Только самые-самые старые эльфы помнят о том, как жилось в Стране нор и холмов. Отец Топо помнит. Ему было шесть, когда эльфам пришлось бежать. Отец Топо говорит, что в Стране нор и холмов не было ничего особенного. Большинство эльфов ничуть не жалеют, что оставили те земли. Они были довольно унылыми: ни лесов, ни холмов, вопреки названию. Вообще ничего, кроме кроличьих нор…

Час спустя, закончив с гирляндами, мы сидели за столом и пили чай с вишнёвым пирогом.

Я никак не могла перестать думать о кроликах. Мне распирало от любопытства.

– Но если в Стране нор и холмов так скучно, откуда мы знаем, что кролики не попытаются захватить Эльфхельм?

Отец Рождество ободряюще улыбнулся. В его глазах сверкнули искорки.

– Потому что это случилось триста лет назад. И за всё это время ни один кролик даже не подошёл к Эльфхельму. Что бы ни было у них на уме, они занимаются этим где-то далеко и до Эльфхельма им дела нет. Так что волноваться не о чем.

Слова Отца Рождество меня успокоили. Но, наверное, на моём лице все ещё проступала тревога, потому что Мэри спросила:

– Милая, что-то случилось?

Я вздохнула. Мне всегда казалось, что не стоит жаловаться на то, как мне живётся в Эльфхельме. Ведь тут в любом случае было лучше, чем в работном доме мистера Мора. Но Мэри смотрела на меня взглядом, который вынуждал говорить правду, так что я не стала юлить.

– Школа, – ответила я. – В школе не всё хорошо.

Мэри сочувственно склонила голову.

– А что не так со школой?

– Всё. Этот год был довольно сложным. Мне тяжело даются эльфийские предметы. Я никак не возьму в толк, о чём говорят учителя. И эльфийская математика совсем мне не даётся…

Отец Рождество понимающе кивнул.