Он похлопал себя по выпирающей округлости живота: – Так как мое пузо составляет большую часть моего тела, то, принося ему пользу, я приношу пользу всему своему существу. Таким образом, от этого выигрывают не только внутренности, но и все мое тело пышет здоровьем и радостью, а значит, требует еще тонизирующего. К сожалению, епископ подает мне невыносимо хороший пример, так что приходится ограничиваться одним стаканчиком. И это несмотря на то, что я страдаю от нестерпимой зубной боли, которую можно заглушить, лишь пропустив еще пару рюмашек.

Смеясь, он посмотрел через край стакана на Ту, который улыбался, несмотря на внутреннюю напряженность, и на епископа, который в этот момент сосредоточенным лицом и величественной осанкой напоминал льва, погруженного в думы.

– Простите меня, Ваше Преосвященство, – произнес отец Джон. – Я не могу избавиться от чувства, что, хотя, возможно, вы слишком усердствуете в воздержании, мне не следовало бы этого говорить. На самом деле ваш аскетизм – предмет восхищения для всех нас, даже если мы не имеем силы воли подражать вам.

– Вы прощены, Джон, – серьезно произнес епископ. – Но я предпочел бы, чтобы вы ограничили свое зубоскальство – а я не могу назвать это иначе – для разговора наедине. Иначе люди могут подумать, что иногда вы осуждаете своего епископа.

– Я не это имел в виду, да простит меня Бог, – вскричал Кэрмоди. – На самом деле я подтрунивал над собой. Я слишком люблю наслаждаться жизнью, и, вместо того чтобы набираться знаний и святости, я набираю лишь вес.

Капитан поморщился. Ему явно были не по душе разговоры о Боге вне церкви.

Кроме того, у него совершенно не было времени на пустую болтовню.

– Выпьем за наше здоровье, – буркнул он, осушая стакан. Потом, поставив его на стол, явно не собираясь более пить, произнес: – У меня плохие новости. Около часа назад перестал работать наш гипертранслятор, выкинув нас в обычное пространство. Наш главный механик говорит, что он не видит никаких неисправностей, однако двигатель не работает. Неизвестно, как запустить его.

Меркалов – весьма знающий человек, и если он сдается, то проблема действительно неразрешима.

На минуту в воздухе повисло молчание. Первым пришел в себя отец Джон: – И как далеко мы от ближайшей пригодной для обитания планеты?

– Приблизительно в сотне тысяч километров, – ответил Ту, теребя серьгу. Поймав себя на том, что проявляет нервозность, он опустил руку.

Падре пожал плечами: – Мы не падаем, и с нашим межпланетным двигателем все порядке. Почему бы не приземлиться, капитан?

– Мы попытаемся, но я отнюдь не уверен в успехе. Планета которой мы говорим, – Прорва.

Кэрмоди присвистнул и потер длинный нос. Бронзовое лицо Андре побелело.

Маленький священник поставил свой стакан и озобоченно нахмурился.

– Это досадно. – Он вопросительно посмотрел на епископа. – Могу я сказать капитану, почему нам необходимо добраться до Иггдрасиля как можно скорее?

Андре кивнул, хотя по отсутствующему выражению его лица было заметно, что он размышляет о чем‑то, совершенно не относящемся к разговору.

– Его Преосвященство, – сообщил Кэрмоди, – покинул Вайлденвули, так как есть подозрение, что он болен «отшельнической лихорадкой».

Капитан вздрогнул, но не попятился от епископа, рядом с которым стоял. Кэрмоди улыбнулся и произнес: – Вы можете не бояться подхватить эту заразу. Епископ болен не ею. Некоторые признаки совпадают, это правда, но при обследовании микробы найдены не были.

Кроме того, Его Преосвященство не проявляет типичных для этой болезни антиобщественных наклонностей. Все же доктора решили, что для него будет лучше пройти обследование на Иггдрасиле, где медицина находится на более высоком уровне.