– Роман, что это? – спросила Наташа.

– Это тревога. Пожар, когда что-то горит, – сказал Роман, доедая последнее и вытирая салфеткой губы. – Скорее всего, мисс Пайпс хочет показать акционерам, как работают мои ребята.

Он надел фирменный френч и педантично застегнул его на все пуговицы.

– А у меня ребята что надо. Не промах. Уже все на местах согласно боевому расписанию.

Он пригладил волосы.

Наташа подошла к окну, и в ее памяти на всю жизнь запечатлелся момент столкновения на площади двух машин. Одна из них мгновенно вспыхнула. Из нее вывалился чернокожий и бросился открывать заклинившую дверь с другой стороны.

Тот, кого старшая горничная приняла за негра, был белым. Просто все лицо его заливала кровь от удара о рулевое колесо.

– Ромка, смотри, негры столкнулись, – позвала горничная жениха.

Роману хватило одного взгляда, чтобы все понять. Перед отелем стояла небольшая толпа человек двадцать, и только часть ее обратила внимание на аварию. Остальные же смотрели на отель вверх и левее. Это означало только одно: там происходило нечто более страшное и захватывающее.

– Наташа, это пожар! Быстро известить жильцов! Собери девок – и вперед! Без паники, только без паники…

И он уже выскочил из кабинета, на ходу доставая мобильник.

– Я вам очень благодарна за сегодняшний вечер, – произнесла бывшая гардеробщица.

– Немного же нам надо для счастья, – заметил Рэт.

Если бы он знал, как немного. Вера Михайловна вспоминала свое «настоящее» счастье, когда ухитрилась занять место в метро. Если бы Рэт об этом знал, он бы принял ее за убогую.

Рэт старался вести светскую беседу все это время. Очень боялся, что разочарует свою спутницу. Но Вера Михайловна была так увлечена происходящим, что все старания Рэта пропали почти даром.

– Если вы так запросто достали места на спектакль в Большой, значит, не бывает затруднений и с Карнеги-холлом?

– Вы издеваетесь надо мной? Я был там всего два раза, и то по большой просьбе и дабы не обижать Фрэнка.

– Какого Фрэнка?

– Синатру, – соврал Рэт.

И снова завел разговор об одиночестве. Дескать, в свободное время он занимается своими бабочками в кабинете, но это же не заменяет человеческого общения.

– Вот так целыми вечерами сижу дома.

– Или в пивной за кружкой хорошего пива?

– Бренди, – буркнул Рэт, сделав вид, что обиделся разоблачению, но тайно радуясь проницательности собеседницы. – А знаете что, давайте еще погуляем? Совсем немного. Потом я отвезу вас домой на такси и отправлюсь на холодные гостиничные простыни.

– Последний раз я гуляла с мужчиной ночью… Погодите… Нет. Это было тысячу лет назад. В другом мире. Когда я была, наверное, и не я, а что-то другое. Не слишком ли много положительных эмоций за один день? Жизнь – она ведь полосатая, как матрас. За светлой полосой должна наступить темная.

– У нас матрасы в цветочек, – сказал Рэт с радостью.

– И что, никогда не видели в полоску?

Рэт отрицательно покачал головой.

– Надо же, сплошной праздник.

– А в детстве у меня было индейское одеяло… Такое из кусочков.

– Господи, и у меня было точно такое же.

– Откуда у вас индейцы?

– Из деревни… То есть я хотела сказать, деревенское одеяло. Его няня привезла.

И вдруг оба расхохотались.

– Что это мы с вами все на постельные темы после великого Верди…

– Потому что вы мне нравитесь, – сознательно брякнул Долтон и замер в ожидании пощечины.