|
И Борис, и даже защищавший ее только что Максим – абсолютно все присутствующие повернулись в ее сторону и не могли скрыть своего изумления. Зрители жадно впитывали назревающий скандал и просто требовали продолжения банкета. Закрытый коллектив – это отдельная субстанция. Он может спокойно существовать, периодически пережёвывая сплетни, но очень чувствителен к бурям, а увольнение ведущего научного сотрудника было из разряда девятибалльных штормов. Такое событие могло не только всколыхнуть затянувшийся тиной коллектив, но вызвать революционные нотки, чего всегда боялся Борис. Сейчас с него сошла даже его обычная спесь, и он, наплевав на вечный официоз, на котором так настаивал, немного грубо спросил:
– Анка, ты рехнулась? Зрители почти не дышали, понимая, что сейчас происходит нечто большее, чем просто рабочий разбор полетов. Рвется что-то личное, вечное, которое по определению не должно было порваться, которое было аксиомой не только личной жизни действующих лиц, но и, пожалуй, всего института. – Борис Борисович, держите себя в руках, – немного раздраженно, чего раньше она себе не позволяла, сказала Аня. – Я не Анка, а Анна Николаевна, попрошу впредь соблюдать субординацию. В этот момент, словно бы стараясь всем помочь и снять напряжение в кабинете, которое, казалось, вот-вот сдетонирует ожил телефон. Этого звонка очень ждала Аня, уже начав беспокоится, что ее о ее просьбе забыли. Заместитель директора института проблем экологии, профессор, что для его лет уже огромное достижение, заведующий лабораторией Борис Борисович Бортко, выслушав звонившего, немного обескуражено сказал, глядя на Анну с непониманием: – Звонили из министерства, сказали, что в Мурманск должна обязательно ехать именно ты. Ты с кем-то договаривалась за моей спиной? Что вообще с тобой происходит? – И вдруг вспомнив о подчиненных, с жадностью наблюдавших скандал, бросил: – Все свободны. Остается Анна Николаевна и Максим Викторович. Быстро! Когда недовольно, из-за того, что им не дали досмотреть трагедию, коллеги все же покинули кабинет Борис сказал: – Хорошо, добилась, ты едешь. И никакого увольнения не будет, поняла?! Он почти кричал, его лицо сделалось красным, а обычно грамотная речь стала кривой и бессвязной. «Дура, какая же ты дура, Аня. Он не спас тебя, а испортил, изувечил тебе жизнь и сейчас хочет это же сделать с твоим сыном, – пронеслось у нее в голове. – Он должен за это заплатить своей. Жизнь за жизнь. Но сначала надо решить другой вопрос». Посоветоваться одиночке Анне Крапивиной было не с кем. Недаром тот, кто доверил Анюте тайну, не хотел, чтоб о ней знали именно Борис и Максим. – Так и быть, – с улыбкой на лице, хотя внутри все пылало, сказала она вслух. – Я уволюсь, но позже, по возвращению. А вашей Милочке придется набираться опыта в следующий раз. От этой улыбки и такого грубого и высокомерного тона у Бориса даже побежали мурашки по спине. Он сейчас не узнавал свою Анку, своего личного Санчо Панса, свою бессменную тень, свою преданную служанку. Более того, он сейчас ее даже боялся и не понимал, что происходит. Особенно в контексте тех писем, которые уже полгода приходили ему на почту.
Глава 5
Люди проверяются тремя вещами: горем, успехом и совместным путешествием. Последним больше всего. Хочешь узнать человека возьми его с собой в дорогу. «Изба» уже давно не принимала столько гостей одновременно. Зинка, вызванный с долгожданного и так и не начавшегося отпуска Алексей и Эндрю – уже немного потрепанный жизнью Гарри Поттер, наблюдали за скоплением людей через тайное стекло аппаратной. – Зина, мне кажется, ты недоговариваешь, – заметил Эндрю. |
