За окном, в кроне покачивающегося на усиливающемся ветру дерева, большая странная птица распушилась, увеличивая тепловую защиту организма. Она вновь бросила взгляд на стоящую перед ней прогнившую хибару. На втором этаже, в утлом грязном помещении, в насквозь проржавевшем дырявом корыте, наполненном вонючей гнойной жижей, сидела молодая девушка. Её руки скользили по телу, размазывая источающую зловоние грязь, на лице застыла блаженная улыбка, но Того-Что-Надо-Найти в её хибаре сейчас не было. Сквозь дыры в сгнивших досках соседней хибары была видна ещё одна девушка, кружащаяся в танце вокруг сидящего на куче полуразложившегося грязного тряпья молодого человека, но в снежной круговерти видимость стремительно ухудшалась. Вскоре буря усилится, и сквозь сплошную стену снега будет уже ничего не разглядеть. Придется отложить поиски до завтра. Цель уже близко, и птица чувствовала это с каждым часом всё острее. Она закрыла глаза и погрузилась в зыбкий сон.

– Кот… – сонно пробормотала Зарина, ворочаясь под шелковым одеялом. – Ты куда?

– Пойду, покурю с чуваками, – ответил Руслан. – Скоро вернусь.

– Возвращайся быстрее, детка, – Гайшалова закрыла глаза, – я буду скучать… – Она вновь засопела, и Агаев вышел из номера.

Зарина сквозь сон услышала щелчок закрывающейся двери и, не открывая глаз, нащупала одну из многочисленных подушек. Девушка закрыла ею голову, чтобы не слышать мужское бормотание, мешающий спать шепот прекратился, и она удовлетворенно заснула.

Несколько часов она чудесно проспала, но потом на улице стало слишком светло, и пробивающийся через щель между портьерами солнечный луч изрядно бесил, уткнувшись точно в закрытые глаза. Зарина перевернулась на другой бок и обняла Агаева.

– Кот, ты чего такой холодный? – не открывая глаз, лениво прошептала Гайшалова. – Замерз на улице?

Она потянула одеяло, собираясь укрыть Руслана получше, но вместо скользкого шелка в руке оказалось что-то влажное и липкое. Зарина сонно скривилась. Опять его приколы. Эти кавказцы такие неотесанные… ну, ничего, она перевоспитает Агаева под себя, никуда он не денется. Гайшалова разжала руку и пошарила ею в поисках одеяла. Нащупать его не удалось, вместо этого ладонь повсюду натыкалась на влажный и липкий шелк. Это уже слишком, подумала Зарина, открывая глаза.

– Кот! – она нехотя села на постели. – Ты хочешь меня оби…

Гайшалова осеклась, задохнувшись от ужаса. Вся кровать была густо пропитана кровью, рядом с ней лежал Агаев с обезображенным гримасой дикого ужаса лицом. Его горло было перерезано, живот вспорот, и выпотрошенная оттуда склизкая масса кишок опутывала её вместо одеяла. Стеклянные глаза покойника смотрели прямо на неё, внезапно покойник протянул к ней покрытую трупными червями руку и прохрипел:

– Помоги… мне… – губы мертвеца не шевелились, и звук вырывался из перерезанного горла вместе с мелкими кровавыми брызгами.

Несколько капель крови попали Зарине на лицо, Гайшалова истошно заорала, срываясь на визг панического ужаса, и бросилась бежать. Но запутавшееся в склизких кишках обнаженное тело скользило по кровавой постели, девушка рухнула с кровати на пол и, не переставая кричать, судорожно поползла по залитому кровью персидскому ковру, размазывая телом копошащихся в густом ворсе трупных червей.

– Иди… ко мне… бэйба… – булькающий хрип вновь зазвучал за спиной, и Зарина почувствовала, как покрытая пожирающими трупное разложение личинками холодная ладонь мертвеца легла на её ягодицы и поползла ниже.

Сознание Гайшаловой померкло, захлестнутое волной первобытного ужаса, и уступило место инстинктам.