Долорес Редондо. Откровение в Галисии
Посвящается Эдуардо. Ты всегда в моем сердце
Моему отцу, истинному галисийцу, моей матери и их любви, не подчинившейся воле родственников и укрепившей мою веру в себя и в непобедимую силу чувств
Людям вообще свойственно заботиться о том, что о них подумают окружающие. Не беспокоятся только две группы населения – бездомные и аристократы. Те и другие поступают как им вздумается и не страдают из за того, какое впечатление это произведет на других. Я говорю не о богатых бездельниках, которым только и дела, что закатывать вечеринки. Я о тех, кто с молоком матери впитал одну мысль – ничье мнение не имеет значения, кроме их собственного. Агата Кристи. «Тайна замка Чимниз»
Практически любой человек в доме мог это сделать. Агата Кристи. «Скрюченный домишко»
План был безупречен, его надежность – гарантирована. Майкл Корлеоне исключил все возможные случайности. Он был терпелив и рассчитывал посвятить подготовке целый год. Увы, судьба злодейка лишила его этого года, причем самым неожиданным образом. И подвел Майкла Корлеоне не кто иной, как сам крестный отец, великий дон Вито. Марио Пьюзо. «Крестный отец»
Они будут с тобой жить, они будут с тобой разговаривать, как будто ты со мной. Исолина Каррильо. «Две гардении»
Спасательный круг
За дверью кто то ждал. Настойчивый и уверенный стук свидетельствовал о том, что посетитель требует немедленной аудиенции. Ни гости, ни сантехники, ни курьеры не проявляют подобного рвения. Как вспоминалось ему позже, в глубине сознания мелькнула мысль: «Так ведут себя полицейские». Еще пару секунд он задумчиво смотрел на курсор, мигающий в конце предложения. Этим утром работалось отлично – самый продуктивный день за последние три недели. Не хотелось признавать, но дело шло лучше всего, когда дома никого не было. Можно не придерживаться графика, не прерываться на обед и ужин по расписанию, а просто творить. Именно так и происходило на этом этапе работы над романом. Книга «Солнце Фив» будет закончена через пару недель. А то и раньше, если все сложится удачно. И до того момента ему предстоит жить своим творением и круглосуточно думать только о нем. Так случалось каждый раз: возникало ощущение живительной и в то же время разрушающей силы, которая и восхищала и пугала одновременно. Опыт подсказывал, что в ближайшие дни это чувство не исчезнет, с чем придется смириться. Он бросил быстрый взгляд в коридор, отделявший гостиную от входной двери. Курсор продолжал мигать, словно желая выплеснуть на экран еще не написанные слова. Обманчивая тишина породила мимолетную надежду, что незваный гость ретировался. Но нет: мощная чужеродная энергия проникала даже через дверь. Он опять посмотрел на монитор и положил пальцы на клавиатуру, намереваясь закончить предложение. Искушение не обращать внимания на визитера было велико, но со стороны маленькой прихожей снова раздался настойчивый стук. Раздражало не столько то, что работу прервали, а бесцеремонность посетителя. Хозяин дома пошел открывать, бормоча проклятия в адрес консьержа: сколько раз повторять, что не стоит мешать человеку, когда он занят? Резким движением писатель распахнул дверь. Двое гражданских гвардейцев в униформе, мужчина и женщина, сделали шаг назад. – Добрый день! Здесь проживает сеньор Альваро Муньис де Да́вила? – спросил страж порядка, бросив взгляд на листочек, который почти утонул в его большой ладони. – Да, – ответил Мануэль. Раздражение моментально испарилось. – Вы его родственник? – Муж. Хозяин дома заметил, как гвардеец переглянулся с коллегой, но нервозность достигла уже такой степени, что было наплевать. |
