– Спасибо, – произнесла она, не в силах встретить взгляд Ретта.

Но он приподнял ее лицо, заставив опустить руки, и Тринити почувствовала, как большой палец его касается ее нижней губы. По ее телу словно пробежал ток. Ретт не сводил с нее взгляда серо‑зеленых глаз, отчего волнующая дрожь только усиливалась.

– Всегда рад помочь, – тихо произнес он и исчез.

– Я гляжу, вы уже познакомились с нашей охотницей за золотишком, – раздался знакомый голос за спиной Ретта.

Он узнал его – то был дядя Майкла, Ричард Хайатт. Какой же противный у него голос, подумал Ретт, что‑то в нем заставляло его передергиваться, как от скрипа ногтей по доске. Обернувшись, он увидел Ричарда – полного мужчину в возрасте, с отчетливой печатью самовлюбленности на одутловатом бледном лице. Рядом с ним стояла жена, Патриция Хайатт, и оставалось лишь удивляться непохожести этой парочки. Патриция своей фигурой напоминала карандаш, а по лицу ее невозможно было ничего прочесть, о чем бы ни шел разговор. Ретт с трудом представлял, как такая женщина, как Тринити, могла выйти замуж за человека с такими родственниками, но знал, что внешность может быть обманчива. Слишком уж много раз приходилось ему терпеть предательство – как в профессиональной сфере, так и в личной жизни. Но именно эта способность видеть, что порой скрывается за красивыми чертами лица, и сделала Ретта мастером в своем деле. Тринити показалась ему невинным ангелом – об этом свидетельствовали и ее большие чистые карие глаза, и те эмоции, которым она позволила проступить на лице, когда думала, что никто ее не видит. В красоте ее была какая‑то притягивающая непорочность. Было сложно поверить, что она охотница за большим приданым. А еще в нем пробудились чувства, которые прежде не доводилось испытывать в ходе своего расследования. Но с другой стороны, слезы в общественном месте, когда на месте Ретта мог оказаться кто угодно – что это? Может, Тринити просто хорошая актриса? Может, она и впрямь удачно вышла замуж и выиграла джекпот, когда муж ее ушел из жизни так внезапно? Воспользовавшись его слабостью, оказалась в его постели, а потом позаботилась о том, чтобы ее упомянули в завещании… Ретту говорили, что вся ее невинность напускная – что ж, ему предстоит это проверить.

И все же что‑то тут не сходилось. Обычно Ретта не подводило первое впечатление – но с Тринити все было не так просто. Однако он не собирался сообщать обо всех своих впечатлениях новому клиенту.

– Думаете, разумно вот так подходить ко мне сейчас? – спросил он, отпив маленький глоток виски. Обычно он не пил, когда работал, но сегодня ему было необходимо слиться с толпой. А Ретт был искусным актером и умел перевоплощаться. Украдкой он поискал глазами Тринити – она еще не вернулась, по крайней мере, ее не было видно среди гостей. Но если она и здесь, то лучше бы их разговор с Ричардом казался случайной встречей.

– Мы просто перекинемся парой слов, – отозвался Ричард, оглядываясь по сторонам. Вот уж у кого абсолютно не было таланта держаться непринужденно. Он протянул Ретту мясистую ладонь. – Вы же знаете, как сделать вид, будто мы только что познакомились.

Ретт пожал руку Ричарда, подавив вздох. Ох уж эти любители, подумал он, никаких сил с ними работать.

– Разумеется, – произнес он тихо. – Был рад встрече, мистер Хайатт. Я познакомился с Тринити Хайатт пару минут назад.

Ричард ухмыльнулся, но Патриция раздраженно бросила:

– Не называйте ее так. Я никогда не признаю так называемую жену моего племянника – никогда.

Что ж, подумал Ретт, это ее дело, однако по закону Тринити носит фамилию Хайатт, но это уже дело адвоката. Вслух он произнес:

– Как бы там ни было, наша встреча была весьма продуктивной.