Владимир Михайлов. Открытие Америки
Действующие лица
Христофор Колумб (Кристобаль Колон), поэт Графиня Амелия Мендоса-и-Фуэгос Хуана, подруга Колумба Чернобородый Монах Погонщик мулов Инквизитор Ассистент инквизитора Секретарь инквизитора Председатель суда 1-й член суда 2-й член суда 1-й матрос 2-й матрос 3-й матрос 4-й матрос Матрос с фрегата Хозяин кабачка Матросы Колумба, матросы с фрегата, люди Святого братства Испания, 1492 год
Картина первая
Кабачок: невысокий, слабо освещенный зал со стойкой и несколькими столиками, за которыми сидят немногочисленные посетители – Чернобородый, просмоленный мужчина во цвете лет; погонщик мулов; Колумб со своей подругой Хуаной; монах. Хозяин за стойкой. Временами в очаге ярко вспыхивает пламя, когда с жарящегося мяса стекает жир; может быть, поэтому Колумб (он пишет) устроился поближе к очагу.
Колумб. Отвратительные чернила! Сеньор хозяин! Вы, верно, и вино разбавляете до такой степени? Чернобородый. Всякому свое. Кто не может пить вино, пьет чернила.
Хозяин, подойдя, в сердцах ставит на стол бутылку и два стакана.
Колумб. Этого я не заказывал. Хозяин (угрюмо). Вы оскорбили меня подозрением, сеньор. Убедитесь, что я не разбавляю. Погонщик. А зачем сеньор записывает? Тут для этого не место: мало ли что человек скажет под настроение. Пускай кто-нибудь прочитает, что он там написал. Кто-нибудь знает грамоту?
Монах, перегнувшись со своего конца стола, берет бумагу и пробегает ее глазами.
Монах (запинаясь на каждом слове). Мы не видим. Дальше… Колумб (вырывает бумагу). Не так! Я прочту сам.
Гордо выпрямляется, читает с выражением. Погонщик. Свят, свят. Не вызывает ли он бесов? Монах. Нет, сын мой, это стихи. Сеньор, верно, поэт. Погонщик. Что такое – поэт? Уж не еретик ли? Монах. Разумеется, поэт всегда немного еретик. Стоило бы разобраться, кто внушил ему то, что он пишет. Хуана. Лучше уйдем, Кристо. Монах накликает беду. Колумб. Нет, это добрый монах, я вижу по его физиономии. Кто внушает поэту? Не знаю. Я вовсе не собирался заходить сюда. Но вдруг как-то сразу понял, что где-то далеко лежат обширные новые земли. Прямо-таки увидел их. Вот и поторопился записать. Так у поэтов возникают стихи. Погонщик. Поэт – это ясновидец, что ли? Чернобородый (берет бумагу и читает про себя, шевеля губами). Нет, скорее блаженный. Ну, вроде одержимый. Погонщик. Господь и его ангелы! А вы, земляк, умеете читать? Чернобородый. Так, с пятого на десятое, большими буквами, какими пишут названия кораблей на корме. Иначе спьяну поплывешь совсем в другую сторону и плакали заработанные денежки. А так вот покрывать бумагу словами – это ничего не стоит. Колумб (гневно). Что, говорит он, стоит слово? Хуана. Не надо, Кристо, не связывайся. Уйдем лучше. Колумб. Нет. Я хочу, чтобы мне сказали: что стоит слово? И не уйду, покуда мне не ответят. Чернобородый. Дешевле, чем молчание. Слово – серебро, молчание – золото, это всем известно. Погонщик. Смотря чье слово. Если слово дано в присутствии судьи и тот, кто дал слово, может дать еще и залог в обеспечение… Колумб. Болван! Кто говорит о таких словах? Я говорю о подлинном, вдохновенном! Чернобородый. Болван – вот о каком слове он говорит. Это слово может и впрямь обойтись дорого: врачи немало берут за свое искусство. Погонщик. А костоправу тут будет над чем потрудиться! (Засучивает рукава. |
