- Нет, я не ходила. Что мне там делать?

- Почему?

Штеффи догадывалась, что ответит Юдит, но не смогла удержаться от вопроса.

- Они радовались, что все станет как прежде, - сказала Юдит. - Датчане и норвежцы поедут домой. Шведам не придется больше покупать продукты по талонам, и появится настоящий кофе. Но для нас ничего не будет как прежде. Никогда. Зачем мне смотреть на их фейерверки?

Штеффи поняла, что имеет в виду Юдит. Она и сама думала об этом. Но все же...

- Как можно радоваться, если умерли миллионы людей? - продолжала Юдит. - Ты мне можешь ответить?

- Но если бы война не закончилась, умерло бы еще больше людей, - возразила Штеффи. - А вдруг немцы победили бы? И убили всех евреев в Европе?

- Разумеется, хорошо, что война закончилась, - вздохнула Юдит, - но я не могу радоваться.

Они сидели рядом на кровати в комнатке, которую снимала Юдит. Больше сидеть было не на чем, из всей мебели - конторка, шкаф и тумбочка у кровати. Юдит переехала из еврейского детского дома в комнату, которую снимала у вдовы на улице Экланд. Когда они молчали, за дверью слышалось шарканье госпожи Удельберг. Но в комнату Юдит был отдельный вход, поэтому Штеффи никогда не встречалась с пожилой хозяйкой.

- Она немного странная, - говорила Юдит. - Все ходит, ходит по квартире и вытирает с вещей пыль. Но плата невысокая, тетушка глуховата, поэтому никогда не жалуется на шум или на то, что я прихожу поздно. Если я хочу, могу готовить на кухне, хотя обычно ем на работе.

Юдит работала на шоколадной фабрике. Она экономила и откладывала деньги на поездку в Палестину, ждала, когда дадут разрешение на въезд. Кого туда впускать - решают англичане. Юдит рассказывала что-то про квоты и сертификаты. Ожидание затягивалось, но так как братья Юдит жили там еще с довоенных времен, она надеялась, что все в конце концов уладится.

- В любом случае, пока я не могу уехать, - говорила она. - Сначала узнаю, что с мамой, папой и Эдит. Живы ли они.

Эдит - старшая сестра Юдит. Ей было шестнадцать, когда Юдит эвакуировали в Швецию. Брали только детей, а Эдит была уже слишком взрослой.

- Можно провести расследование через еврейскую общину, - размышляла Юдит. - Как ты думаешь? Или через Красный Крест.

Но Штеффи ничего не знала об этом.

- Заполняешь анкету на того, кого ищешь, и посылаешь местным властям в разные города и в лагеря перемещенных лиц в Германии. Завтра я схожу в контору. Может, пойдешь со мной? Ты могла бы узнать о своем отце.

В душе у Штеффи проснулась надежда. Оказывается, все так просто, так хорошо организовано! Заполняешь анкету и получаешь ответ.

- С удовольствием.

В комнатке было душно. Юдит открыла окно и села с сигаретой на подоконник. Голубые кольца дыма исчезали в темноте.

Штеффи часто заходила к Юдит. У обеих не было денег на кондитерскую или кино, поэтому они встречались здесь, в комнате Юдит. Кроме Май, Юдит была единственной подругой Штеффи. В гимназии у нее было много знакомых, с которыми можно поболтать на перемене или выучить уроки после обеда, но ни одной по-настоящему близкой души. У Веры редко выдавалась свободная минутка. Ее малышу едва исполнилось полтора года, а Вера уже снова ждала ребенка.

Штеффи с трудом представляла себе, чем Вера занимается целый день, пока Рикард работает. Вряд ли с одним ребенком столько мороки. Да и уборка однокомнатной квартиры дело нехитрое. Но каждый раз при встрече Вера жаловалась, как много у нее дел, говорила, что не высыпается по ночам, а днем едва успевает присесть и выпить чашечку кофе.

В уголках Вериных губ появились недовольные морщинки, рыжие волосы потеряли блеск. Лишь играя с маленьким Гленом, она становилась прежней выдумщицей и хохотушкой.

Юдит затушила сигарету и спрыгнула с подоконника на пол.

- Я могу устроить тебя на фабрику, - сказала она. - Им понадобятся новые люди уже в июне.