Девчачий визг оборвался, едва начавшись, перекрытый мощным егоровским:

– Тишина! Стоять на местах!

В правом углу послышалось шевеление.

– Стоять, я сказал! – гаркнул Егоров.

Послышались уверенные шаги в угол, и через секунду там засветился фонарик мобильного телефона. Егоров сгреб в кучу все аппараты и быстро раздал каждому в руки свой телефон.

– Я схожу на вахту, а вы ждите! – бросил он через плечо и вышел из зала.

Кто-то пристроился прямо на полу, кто-то развалился на стульях, кто-то сел играть, кто-то бросился звонить родителям.

Лев же повис на станке и уставился в зеркало.

– Что ты там высматриваешь? – спросила Света.

– Ракурс клёвый, – объяснил Лев, – огни красиво отражаются.

И тут Света брякнула без предупреждения:

– Твои фотки первое место на конкурсе заняли. Мне в школу звонили.

– Чего? – оторопел Лев.

На его лице, загадочно подсвеченном телефоном, пролетела вся гамма чувств. От недоверия до восторга.

– Круто! – наконец сказал он. – И что теперь делать?

– Получить диплом, – сказала Света.

Лев молчал. Он переваривал новость и, похоже, продолжать разговор не собрался.

– Но почему я? – не выдержала Света. – У тебя своего имени нет?

– Долгая история, – вздохнул Лев.

– А я не спешу! – с вызовом ответила Света и повисла на станке рядом с партнером.

Лев вздохнул раз, вздохнул другой… Но все-таки начал рассказывать.

Когда ему исполнилось одиннадцать, мама подарила на день рождения «мыльницу». Чтоб фотографировал цветочки, закаты и родителей, как и положено хорошему послушному еврейскому мальчику. И Лёва честно фотографировал.

А однажды пошел в парк, а там слет рокеров. Взрослые дядьки с огромными мотоциклами, все в коже – просто красавцы. Лев сначала ходил и молча любовался, а потом потихоньку начал снимать.

– Они такие классные были, заклепки на солнце блестят, кожа пахнет. Мне все казалось, что можно снять так, что фотография запах кожи передаст. У них все такое… настоящее… понимаешь?

Света не понимала, но кивнула.

– Ну я страх и потерял, подлез совсем близко, у той «мыльницы» зума не было, приходилось нос в нос снимать. А они мужики серьезные. Минут десять потерпели, а потом Терентий говорит: ты, мол, малой, фотографии-то покажи. Я дернул от них. Ну, им-то меня догнать фигня вопрос, я через пять минут на газоне лежал. В ушах шумит, руки колотятся. Лежу такой и думаю, что мама дома убьет, когда узнает, что фотик потерял.

Лев усмехнулся.

– А Терентий начал фотки смотреть – и как заржет. И давай всем показывать. И они все ржали. А потом мне мороженое купили. Терентий говорит: скинь мне фотографии, я вот эту хочу на аватарку поставить. Я чуть не лопнул от гордости. Помчался домой, похвастаться хотел, только начал маме рассказывать, а она такой ор устроила. Сказала, что я связался с бандитами, фотик отобрала… Короче, мрак. Хорошо, я успел карточку достать, она ж в этом не соображает ничего.