— Вот я и говорю!.. По Парижам жён ищем… с фонарями. Это порядок?

   — Папа, — предостерегающе возвысила голос Ксения.

   Степнов тут же сдал свои позиции. Заглянул в детскую, ожидая, когда внук в стопке альбомов и раскрасок отыщет нужную.

   — На работу не пойдёшь сегодня? — спросила Надежда Александровна.

   Ксения откинулась на спинку дивана и покачала головой.

   — У меня выходной. Лена уехала из Москвы на съёмки, а я как-то… Выдался свободный день. Буду домашними делами заниматься. — И улыбнулась. — Надо порядок навести, Андрею рубашки погладить и костюм из химчистки забрать.

   Надежда Александровна тоже улыбнулась.

   — Нравится?

   Она задала этот короткий вопрос, вроде бы ничего особого в виду не имела, а Ксения вспыхнула. И от смущения, и от удовольствия. Кивнула.

   — Нравится, мам. Мне нравится о нём заботиться. Это так… непривычно.

   — Не ругаетесь?

   — Нет… спорим иногда, но не ругаемся. Но ведь спорим — это неплохо?

   Надежда Александровна погладила её по руке.

   — Неплохо. Притираетесь друг к другу. По-другому не бывает.

   Ксения снова улыбнулась, потом посмотрела на часы и ахнула.

   — Ваня! Алла Витальевна ругаться будет!

   Родители позвонили вечером и предложили отвести на следующий день внука в садик. Этому предложению можно было удивиться, нужды в их утренней "прогулке" по морозу не было, но Ксения подозревала, что они просто хотели посмотреть, как они все втроём живут. После того, как Говоров перебрался в Ксюшину съёмную квартиру, родители их ни разу не навестили. Стеснялись. А тут случай подвернулся — Андрей улетел вчера в Париж, искать Свету. Она снова пропала после их телефонного разговора и выключила телефон. Говоров надеялся, что она вернулась во Францию и просто не хочет с ним говорить. Он надеялся, что она прячется от него в парижской квартире. Ему нужно было встретиться с женой, объясниться, чтобы смело начинать бракоразводный процесс. Андрей был настроен вполне решительно и попутно успокаивал Ксению.

   — Я должен ехать, ты понимаешь? Ей придётся со мной поговорить.

   — Андрей, ты должен держать себя в руках. Свете тяжелее всего.

   — Я знаю. Знаю! Но и ждать я больше не могу. — Он сбавил тон, подошёл к Ксении и обнял её. Ткнулся носом в её волосы. — Я поеду, Ксюш. Поговорю с ней. Нам необходимо чётко понимать, что нам предстоит.

   — А если она не согласится? А если она… как ты говорил… захочет отомстить?

   Говоров помрачнел.

   — Тогда нам придётся спасать компанию. Хотя я очень надеюсь, что желание отомстить, любовь к компании не перекроет.

   — К компании… А к тебе?

   Андрей на секунду замялся, а потом поцеловал её в щёку.

   — Ты обо мне думай, ладно? А я подумаю о нас троих.

   — Андрей…

   Он разозлился.

   — Ксюша, ты ничего не знаешь о наших со Светой отношениях. И если это и любовь, то от такой любви спасать надо, потому что это страшно.

   Он улетел. Собрался за один день, заказал билет, и вчера вечером улетел. Ксения чувствовала странное опустошение, провожая его, а когда за Андреем закрылась дверь, тут же ощутила тоску. Они с Ванькой смотрели в кухонное окно, махали Андрею рукой, и не отошли от окна до тех пор, пока такси не выехало со двора.