— Андрей Константинович, как хорошо, что вы не уехали, — дрожащим голосом проговорила она, а Говорову захотелось поморщиться с досады. Больная и плачущая женщина — это выше его сил. Но вздох он сдержал, прошел и сел на колченогий стул у стены напротив.

   — Ксения, вы успокойтесь. Врач сказал, что вам просто надо отдохнуть. Полежите несколько дней…

   — Андрей Константинович, пожалуйста, скажите им, чтобы они меня отпустили.

   Он от неожиданности фыркнул.

   — Ксения, это глупо. Нельзя так бояться.

   — Я не боюсь… — Степнова замолчала, видно говорить ей было трудно. Глубоко вздохнула. — Андрей… Константинович, мне нельзя, мне домой надо. Родители уехали… в санаторий… мне домой.

   Говоров непонимающе помотал головой.

   — Тем более. Ксения, прекращайте!..

   Она снова заплакала и сказала:

   — Мне ребёнка не на кого оставить…

   Андрей снисходительно улыбнулся.

   — Вам надо отдохнуть. Вас чем-то обкололи…

   А она неожиданно всхлипнула навзрыд.

   — У меня ребёнок… Он в садике сейчас… Ему четыре года… Его даже забрать нек-кому…

   Он всерьёз задумался, но смотреть на неё продолжал с недоверием.

   — Чей ребёнок?

   — М-мой…

   — У вас есть ребёнок? — почему-то шёпотом, видимо от удивления, переспросил он.

   Ксения кивнула, продолжая заливаться слезами. Плакала даже не от горя, слёзы сами по себе текли из глаз, её всю трясло, и это было больше похоже на истерику, и успокоиться у Ксении никак не получалось.

   Говоров прерывисто вздохнул, глядя на свою помощницу во все глаза. Она рыдала, а он пытался выдать хоть какую-то дельную мысль.

   — Что, совсем некому забрать?

   Она снова всхлипнула и покачала головой.

   — Я не могу в больнице оставаться…

   Андрей поднялся и прошёлся по комнате, взъерошил волосы.

   — Та-ак…

   — Мне домой…

   — Перестаньте! — не выдержал он. — Вы сидеть не можете, не то что… ребёнком заниматься. Какой от вас толк дома? Вы сделаете два шага и упадёте.

   Степнова заревела.

   — Я не могу звонить родителям, они только вчера уех-хали…

   Андрей посмотрел на неё.

   — А… отец ребёнка?

   Она вмиг затихла. Помотала головой.

   Андрею вдруг стало неудобно от своего вопроса.

   — Сколько вы говорите ребёнку?

   — Ч-четыре. Ваня…

   — Ваня, — повторил он. Вздохнул. — Ладно, нечего реветь. Ничего страшного не случилось, — это он сказал скорее для себя, чтобы успокоиться. — Подумаешь, ребёнок. Вокруг уйма народа.

   Ксения осторожно перевернулась на спину и вытерла слёзы. Всхлипнула и обречённо сказала:

   — Он не останется с чужими… никогда не оставался.

   Говоров побарабанил пальцами по облезлому подоконнику.

   — Так, давайте не будем истерить, — наконец сказал он.