|
Людей без суда уничтожают тысячами и просто закапывают живьём в землю. Кого забыли? Германцев? Ну, если не считать их посещений России, начиная со времён Тевтонского ордена и заканчивая сегодняшним днём, то я бы вспомнил милые шалости кайзера в Германской Юго-Западной Африке, где было уничтожено около семидесяти тысяч человек. Они просто догоняли уже сдавшихся солдат африканского племени гереро и вырезали их, словно скот. Ну, а о художествах испанцев и англосаксов в Южной и Северной Америке, наверное, всем известно. Если нет, то лишь одна цифра: около пятидесяти миллионов индейцев были уничтожены на территории нынешних Североамериканских Соединенных Штатов. И сделали это всё те же цивилизованные европейцы. В основном, конечно, британцы, но руку приложили и все остальные. Да и о чем говорить, если даже короли Франции мылись два раза за всю жизнь: когда их обмывали при крещении и уже после смерти. Чума, холера, дизентерия и вши – вот они, достижения европейской цивилизации. Европа – колыбель палачества, садизма и человеконенавистничества, а не цивилизации!
Повисла тишина, которую нарушил Анненков: – Кстати, самая большая коллекция отрезанных голов находится у британского офицера Робли. Львов усмехнулся: – Ну, вот. Кто-то обвинял господина есаула в варварстве, а он просто следует новейшим достижениям европейской цивилизации. – И, кстати, насчет самоубийства, – добавил из своего угла Анненков. – Проигравший может встать на бруствер и постоять там. Ну, а если уж совсем невмоготу – можно и помочь. Лично я готов оказать ему такую услугу… И, откинувшись на спинку стула, он засвистел мотив траурного марша Шопена. В который раз Львов прокручивал в голове все детали встреч со странным есаулом, и голова, распухшая от тяжких мыслей, уже начинала ощутимо побаливать. Вот вроде ничего такого тот и не сказал. Явных артефактов в речи не слышно. Но столько совпадений с крылатыми фразами покинутого времени… Или всё же нет? Ну, сказал про парабеллум. Так вон он, лежит на столе. Вычищенный, смазанный и готовый к бою. Или вот на фразу «махнём не глядя» даже бровью не дёрнул. Львов, поднаторевший в полевых допросах ещё в той жизни, это мог сказать весьма определённо. Но есть в Анненкове какая-то чужеродность, есть. И этот взгляд – смотрит на оружие, словно взрослый на детские игрушки. Или будто бы сравнивает залежалый товар с первосортным, оставшимся где-то в другом месте. Львов снова закурил и сквозь дым увидел, как распахнулась дверь в комнату. Анненков, причина его беспокойства, стоял на пороге и с лёгкой полуулыбкой смотрел на хозяина. – Господин штабс-капитан, а не подскажете, где можно купить славянский шкаф? Фразу эту Анненков выбрал специально. Она была в меру дурацкой, чтобы можно было всё списать на шутку или желание выбить собеседника из мыслительного ступора вот такой же идиотской репликой. Львов, не торопясь, затушил недокуренную папиросу и вздохнул: – Шкаф продан. Осталась никелированная кровать. – С тумбочкой? – С тумбочкой … – Львов, чувствуя, как напряжение последних дней отпускает, рассмеялся и кликнул вестового. – Василий, принеси чего закусить и постой там, посмотри, чтобы нас не беспокоили! – затем молча разлил водку в две маленькие рюмки и пододвинул одну гостю. – Ну, за встречу? – Не на Эльбе, конечно, но что-то эпическое в этом есть, – Анненков кивнул и, смахнув с головы фуражку, присел напротив. – Ты откуда? Несмотря на обтекаемый вопрос, Львов сразу понял, что казак имеет в виду. – Из две тысячи шестнадцатого. – И я, – есаул покачал головой. – Получается, нас ровно на сто лет откинуло. |
