|
Вот она какая — мужская благодарность. Да пошла она в баню! Страх сжимал тисками грудную клетку. Ничего не происходило, от этого становилось еще страшнее. Срочно наверх — в спальню. Там пистолет в нижнем ящике комода. Занять круговую оборону, отстреливаться… Он метнулся обратно к лестнице, но встал как вкопанный. Совсем плохой на голову стал. Ведь в этом вестибюле еще одна лестница! Два шага налево — и он на цыпочках припустил к простенку, за которым прятался освещенный подъем в северное крыло здания. Путана не отставала, наступала на пятки. Какого черта привязалась? Сообразила, что после удара бутылкой злоумышленник не воспылает к ней теплыми чувствами? По крупному счету, Дмитрию Аверьяновичу было до лампочки. Лишь бы под ногами не путалась. Он карабкался через ступени, страдая одышкой… и вновь застыл как соляной столб. Нижняя челюсть отвалилась от верхней, холодок заскользил по хребту. Видимо, ночной посетитель неплохо разгадывал психологические задачки и имел представление о теории вероятности. Он эффектно вышел из-за поворота, спустился на пару ступеней и встал, расставив ноги. Он вытянул руку с компактным браунингом полковника. Там оставались как минимум два патрона! Полковник окаменел. Он замерзал, превращался в ледышку. Застонала Ирина — тоже приросла к ступеням, не могла пошевелиться. Злоумышленник молчал. Это был, безусловно, мужчина. В рваной замшевой хламиде с обрезанными рукавами, на руках перчатки, на ногах берцы с толстыми подошвами, которыми можно до смерти забить человека. Идиотская маска закрывала не только лицо, но и половину головы…
Черное дуло смотрело Глотову в рот. Мгновенно пересохло в горле, полковник закашлялся. — Эй, подожди… — пробормотал он, заикаясь. — Постой, ты… Ты кто такой? Что тебе надо? Хочешь денег? Визитер молчал. Впрочем, шевельнулся, спустился на ступень. Дуло подъехало, и стало еще страшнее. В лицо полковнику пахнуло чем-то затхлым, могильным, совершенно неприемлемым. Ноги подкосились — он видел, как напрягся грязный палец на спусковом крючке. В отверстиях маски поблескивали глаза — бездушные, холодные, серые. Сейчас пальнет! — ошарашило офицера. За что?! Импульсивный порыв — от полной безысходности! Он дернулся, метнулся влево, вправо. И вдруг схватил в охапку икающую позади девицу, рванул ее, сам ушел в сторону — и прикрылся ею, как щитом. Девица брыкалась, норовила расцарапать глаза, но он держал ее прочно и начал пятиться. Последний эпизод не произвел на злодея впечатления. Глаза в вырезах маски оставались спокойными и холодными. Он только вздохнул… и вдруг стремительно спрыгнул вниз. Неуловимое движение свободной рукой, и полковник почувствовал, как конечность пронзила лютая боль. Он никого уже не держал. Девица, как переходящий приз, перекочевала к другому обладателю. Она орала, как сумасшедшая, закатывала глаза. Сильная рука схватила ее за шиворот, и девица полетела — на ровную площадку между пролетами. В ней не было ничего интересного для злоумышленника — даже после злополучного удара бутылкой. Ирина дурой не была, уловила намек — приземлилась без повреждений и скачками, воя по инерции, бросилась на второй этаж, где мгновенно пропала из кадра. Полковник снова увидел дуло браунинга, зрачок смерти… В глазах за потешной маской поигрывала усмешка. Он спустился на ступень — и полковник попятился, не отводя завороженных глаз от пистолета. Таким порядком они и опускались вниз — одного ломало от страха в ожидании выстрела, он нащупывал носком ступени, второй — спокойно и деловито. Вестибюль, мраморные плиты, дверь из дуба и прочного рифленого стекла… Полковник дернулся, пустился наутек, петляя, как заяц. Наверх, к парадной лестнице! Глупо, но чем не шанс? Грохнул выстрел, пуля пропела над ухом, он зацепился за витую колонну и чуть не обернулся вокруг нее, как вьюн! Растянулся на узорчатом полу, завизжал от пронзительной боли в поврежденном плече. |
