Потом он положил трубку и, глядя на синего Чебурашку, сказал:

— Вы, как я понимаю, общественность.

— Общественность, — согласился синий Чебурашка.

— О природе думаете.

— О природе, — согласился Гена.

— Все сегодня о природе думают, — сказал начальник, — а кто будет о людях думать?

— О каких людях? — удивился Гена.

— О простых тружениках. Об отмывалыцицах, о разливальщицах, о бухгалтерии, об отделе сбыта.

Гена был потрясен:

— Прй чем здесь отмывальщицы?

— При том, что если я фабрику закрою, они без работы останутся.

— А вы не закрывайте фабрику. Вы перестаньте грязь в речку сливать.

— А куда мне ее сливать?

— Не знаю, — сказал Гена. — В отстойники.

— Мы так и делаем. Мы сливаем грязь в отстойники. А оттуда она сливается в речку по трубе. Надо о людях думать в первую очередь. О людях!!!

Гене сразу стало стыдно, что он не думает о людях, а думает о речке. А Чебурашка сказал:

— Надо и о лягушках думать и головастиках. А они у вас синие.

— Да поймите вы, — закричал директор, — очистка денег стоит, а головастики бесплатные!!!

И тут синий Чебурашка не выдержал и закричал психически:

— Да я тебя сейчас! — и схватил со стола пепельницу.

— Я все понял, — сказал директор. — Завтра трубы не будет.

Гена и Чебурашка попрощались с ним вежливо за руку и вышли.

Секретарша спросила у них:

— Ну, как, договорились?

— Договорились, — ответил Гена.

— Наш товарищ Отмывальщиков очень гибкий, — похвасталась секретарша.

— И правильно, — согласился Гена. — А то бы я его проглотил.

Они взяли у вахтера чемодан и в таком пляжно-чемоданном виде побрели вверх по реке, которая после трубы уже была чистой.

— Гена, — сказал Чебурашка, — давай купаться и торт есть.

— Купаться давай, — сказал Гена. — А торт есть подождем. Подержим на черный день.

— А что мы будем есть? — спросил Чебурашка.

— Видишь сколько земляники на берегу.

Они купались, ели землянику. И тут к ним подбежала старуха Шапокляк с Лариской. Они остановились нос к носу. Шапокляк напоминала памятник известному охранителю границ пограничнику Карацупе.

Она посмотрела на них прямым взглядом и спросила:

— Ну, что доигрались?

— В каком смысле? — спросил крокодил Гена.

— А в таком. Без билетов и под Москвой.

— А вы? — спросил Чебурашка.

— А я с билетами, — ответила старуха.

— Ну и что? — сказал Чебурашка. — Вы тоже под Москвой. А где ваш поезд? По этой ветке он не ходит.

«Пожалуй, этот ушастый прав», — решила Шапокляк. Она молча повернулась, скомандовала Лариске: «Вперед!», и совершенно неизвестно зачем побежала в обратную сторону.

Светило два солнца, одно с неба, другое из реки.

— Я сделаю заплыв, — сказал Гена. — Я давно так хорошо не купался. Сейчас я перенырну речку пятьдесят раз подряд.

— Ой, Гена, будь осторожнее. На дне могут быть коряги.

— Ой, Чебурашка, да я так хорошо чувствую себя в воде, что могу нырять с закрытыми глазами.

Гена зажмурился, разбежался и прыгнул в воду. Так с завязанными глазами он и попал в сеть, которую установил лысый Кудряш.