— Кузина, — сказал Генрих, — ты созрела для брака. Я вызвал тебя, чтобы обсудить этот вопрос.

Жанна настороженно ждала продолжения; ее уже однажды выдали замуж насильно, сейчас она ломала голову над тем, как избежать второго нежеланного брака. Она чувствовала, что молчаливый Генрих способен быть не менее упрямым, чем его отец.

— Ваше Величество, я уже была замужем, — сказала она, — и мой опыт заставляет меня проявить некоторую осторожность. Поступив однажды в соответствии с интересами государства, я бы хотела в дальнейшем иметь право выбора.

Генрих не улыбнулся; он смотрел на нее настороженно.

— Два человека выразили желание соединиться с тобой брачными узами. Они занимают высокое положение; думаю, они оба имеют право на твою благосклонность к ним. Один из них — Франциск, герцог де Гиз; второй — Антуан де Бурбон герцог Вендомский.

— Антуан де Бурбон! — воскликнула Жанна, забыв об официальном характере аудиенции. — Я… я хорошо его помню. Я впервые обратила на него внимание во время церемонии крещения маленького дофина.

— Я бы отдал предпочтение месье де Гизу, — сказал Генрих. — Кузина, он — великий принц и храбрый солдат.

— Но… герцог Вендомский также великий принц и отважный воин, Ваше Величество.

Генрих не любил спорить. Его любовница Диана выбрала в мужья Жанны своего свояка де Гиза; дочь герцогини была замужем за его братом; если бы Жанна Наваррская вышла за Франциска де Гиза, между домами Валуа и де Гизов образовалась бы новая связь, полезная для последнего. Жанна пережила мгновение страха. Она знала, что, если любовница Генриха хочет заключения этого союза, король поддержит ее; будучи разумной двадцатилетней женщиной, а не своенравной двенадцатилетней девчонкой, она не верила в жалость королей.

Она попросила Генриха отпустить ее, дать ей время на размышления.

Франциск де Гиз, величайший воин и честолюбец этой страны! Редкая женщина не обрадовалась бы перспективе стать его супругой. В то же время многие находили элегантного, всегда изысканно одетого Антуана немного женственным. Придворные обсуждали даже то, как он снимает свою украшенную перьями шляпу, здороваясь с дамой. Генрих считал, что Жанна поступит глупо, выбрав любвеобильного красавца и отказавшись от союза с одним из могущественнейших мужчин Франции. Провозгласив себя самым либеральным монархом Европы, Генрих предоставил Жанне несколько недель на размышления, однако дал ясно понять, что она должна предпочесть герцога де Гиза. Жанна знала, что это было желанием Дианы. Эта женщина подозревала Бурбонов в симпатиях к реформистской вере; во Франции самые мелкие вопросы, казалось, вращались вокруг оси религиозного противостояния. Де Гиз был непоколебимым католиком; он также являлся другом и свояком Дианы. Король хотел способствовать женитьбе де Гиза на девушке, выбранной его любовницей.

Волнения и раздумья заполнили последующие недели. Франциск де Гиз был уверен в своем успехе; он не знал о том, какую радость доставляло Жанне общество Антуана де Бурбона. Антуан заявил Жанне, что, если король решит отдать ее герцогу де Гизу, они — Жанна и Антуан — убегут вдвоем. Жанна не верила в то, что он способен совершить столь дерзкий поступок, но такое предложение усилило ее любовь к молодому человеку.

Постепенно Жанна стала замечать присутствие королевы — тихой, спокойной, державшейся с достоинством, ни единым словом или взглядом не выдававшей своих пристрастий, всегда приветливой с любовницей мужа, благодарной Диане за то, что она все-таки предоставляла ей Генриха для зачатия наследников французского трона. Жанна поняла, что эта женщина, Катрин, также наблюдает за ней. Жанна часто ловила на себе взгляд ее бесстрастных глаз; Жанна, в отличие от большей части двора, не могла видеть в Катрин кроткую и безликую женщину, с равнодушием принимавшую свою роль самой пренебрегаемой и унижаемой королевы Франции.