Пусть так. В ее положение не выбирают, откуда ждать избавления. Она даже помогла – велела выдать невольнику оружие, сама явилась к нему ночью. А он ничего не сделал!
Она плелась обратно в кровать на негнущихся ногах. Во рту стоял привкус крови – от досады прикусила щеку. И снова слезы, будь они неладны. Неужели еще семь лет терпеть? Хотелось рыдать навзрыд, чтобы лицо опухло, а белки стали красными, но она и такого пустяка не могла себе позволить. Богиня обязана выглядеть идеально.
Рухнув на кровать, Эль пыталась успокоиться. Зачем Квист подарил невольника, если не хотел ее смерти? Она все не так поняла, и он приставлен к ней для слежки? Что жрец надеется узнать? У нее нет тайн, которые могут его заинтересовать. То, что она глубоко, отчаянно, невыносимо несчастна известно ему и так. Но жрецу плевать. Он собственную дочь готов обречь на весь тот ужас, что ежедневно переживает Эль. И все ради престижа.
К утру она успокоилась. В конце концов, ничего непоправимого не случилось. Она размечталась, позволила себе поверить, что ее мучения скоро закончатся. Ошиблась, как бывало не раз. И это еще один урок – хочешь, чтобы что-то было сделано хорошо, делай это сама.
Невольник вел себя невозмутимо. С ним надо быть настороже. Без сомнений он шпион верховного жреца, иначе давно бы ее выдал. Желая его задобрить, Эль приказала Арде поставить для него койку. Ни к чему спать на полу, как собаке.
Намечался тяжелый день, и Эль вскоре забыла о невольнике. Ей предстояло посетить церемонию дарения. Там соберется вся императорская семья. И хотя церемония сама по себе испытание, особенно пугали встречи, которые она сулила.
После присыпки свежим порошком ее нарядили в тунику до пят. Ткань как обычно ничего не скрывала, но Эль привыкла к подобным нарядам. Ей приходилось стоять абсолютно нагой перед многотысячной толпой. После этого не смутят несколько похотливых взглядов.
Вместе со служанками она направилась к главной террасе, откуда правящая верхушка Иллари следит за ходом церемонии. Место Эль было среди них, но лишь физически. Что она думала и что чувствовала, никого не волновало.
Невольник шел с ними. Теперь он всегда был поблизости. Это раздражало. Квист умудрился испортить ее и без того несносную жизнь. Отныне она даже в собственных покоях не сможет расслабиться.
– Эльмидала! – донесся в спину мужской голос.
Всего один человек звал ее по имени. Упрямец! По правилам у Богини нет имени. Любого другого она бы поблагодарила за напоминание о том, кем была прежде, но не его. Он не хотел поддержать, его цель – уколоть побольнее, напомнить чего лишилась.
Эль зажмурилась, пока он не видел. Готовилась к встрече. Когда он обошел служанок и заглянул ей в лицо, она умудрилась выдавить улыбку. Скорее всего, та выглядела жалко, но лучше так, чем потом объяснять, почему не рада.
Гайдиар – принц Иллари и наследник императора – светился довольством. Как у него получалось выглядеть так, словно его жизнь прекрасна и беззаботна? Не знай Эль всю его подноготную, поверила бы в образ счастливца.
– Как всегда изумительно хороша, – он осмотрел Эль цепким взглядом синих, как у нее глаз. Немного задержался на груди, немного внизу живота. Зрачки принца расширились от желания.
Эльмидала покорно ожидала, когда он налюбуется. Прикоснуться все равно не посмеет. В такие минуты она радовалась, что на коже порошок. Не будь его, Гай бы себя не сдерживал.
– Позволь проводить тебя, Эльмидала.
Она кивнула в знак согласия. Какой смысл спорить? Он все равно поступит так, как хочет. Она размечталась, что все обойдется, и они просто дойдут до террасы вдвоем. Возможно, Гай скажет что-нибудь неприятное или вызывающее. Пустяки, переживет.
Но когда они проходили мимо балкона, он преградил ей путь, велев служанкам оставаться на месте. Арда и та не посмела ослушаться. |