– «Волгу»? Автомобиль «Волгу»? – не понял я.

– Да. Вот документы на мое имя.

– Новую «Волгу»? – Я с удивлением рассматривал регистрационную карточку.

– Наверное, новую. Я в этом не разбираюсь.

– Конечно, новую! – Я разглядел цифры в документах. – Дата выпуска: июль, 1980. Совсем свеженькая. Только что с конвейера. Вот это подарок!

Я во все глаза смотрел на Ирину. Ей только что подарили самый дефицитный и дорогой автомобиль. Многие всю жизнь мечтают о нем. А она горько плакала и угрожала убить дарителя. Я окончательно запутался.

– Слушай, юмор у тебя странный, – улыбнулся я. – Ты радоваться должна! И благодарить этого Калинина.

– Я его ненавижу!

– За что его ненавидеть? Он же…

– Он знает! – отрезала Ирина.

Я развел руками, не находя слов. Мне еще не встречались люди, которые могли бы запросто подарить «Волгу». Но я тут же с неприязнью вспомнил, как Папик уверенно, по-хозяйски целовал юную Женю.

– По правде говоря, он мне тоже не понравился, – заявил я.

– Он сволочь! И подонок!

Я мысленно согласился. Но вдруг он отец Жени, мелькнула спасительная мысль. Подумаешь, поцеловал дочку в губы, может, в их семье так принято.

– А кто эта девушка рядом с ним? – осторожно поинтересовался я.

– Какая?

– С черными вьющимися волосами, стройная, грациозная…

Я хотел еще подобрать достойные слова для описания поразительной девушки, но Ирина прервала резким выкриком:

– Шлюха! Кто же еще!

– Ее Женей зовут, – с надеждой подсказал я. – Может, она его дочь?

– Дочь?! – Ирина неожиданно взвилась и вскочила из-за стола. Стул с грохотом упал на пол. Она металась как ошпаренная: – Нет у него больше дочерей! Кончились! Не нужна ему дочь! Ой, зараза!

Она задела валявшийся стул, злобно отпихнула его. Я поднял ни в чем не повинный предмет мебели. Ирина остановилась около окна и бурно сопела. Раздражение исходило даже от спутанных на затылке волос.

Надо было забирать перфокарты и уходить.

– Женя, говоришь, – голос Ирины успокоился. – Это студентка из нашего университета… Его любовница.

Меня обожгло кипящим маслом. Ожог был внутри. Любовница!

Жгло невыносимо. Ожог разрастался. Ни подуть, ни наложить компресс.

Все-таки в глубине души я надеялся, что она его дочь. И готов был уважать его, потому что полюбил ее.

Полюбил? Я произнес слово «любовь»? Я влюбился?! Нет! Так не бывает! Я видел ее всего две минуты. Или одну? Я не перемолвился с ней ни единым словом! Она проплыла мимо и исчезла. Она, в конце концов, чужая любовница!

Любовница.

Это слово не оставляло ни одного шанса на душевное выздоровление. Мерзкий Папик не только целует ее. Ему доступно всё! Она в его власти! Она его любовница! Неужели она его любит? Он старый и толстый. Ах, да! Он большой начальник. Может, она любит его из-за денег? Но это еще хуже!

Забыть! Забыть ее имя. Забыть ее походку. Забыть ее фигуру. Забыть волосы, глаза, губы.

Я перебирал все детали ее образа, которые требовалось срочно забыть, и не понимал, как это сделать. Девушка осязаемо, с запахами и шорохом одежды стояла передо мной…

– Заколов, ты что так долго? Перфокарты несешь? – В кабинет сунулась Оля Карпова.

Ее большой бюст интенсивно двигался под тонким платьем, словно она пробежала круг по стадиону.