— Гассем? — воскликнул Пегро, задыхаясь. — Тот безумец, который завоевал Чиву! Откуда он взялся?

— Полагаю, из Чивы, — отозвался страж безразличным голосом. — Как бы мне сейчас хотелось, чтобы принял командование настоящий солдат!..

Почему-то Ван Пегро не обиделся на слова своего воина. Он не способен был что-нибудь почувствовать, кроме слепящего ужаса. Он пытался думать о быстром и безопасном способе сдачи города, но сознавал, что все это тщетно. Солдат Гассем еще принял бы, чтобы увеличить ряды собственной армии, но очень редко он разрешал офицерам нести службу под его командованием. Если их брали в плен, то быстро убивали, чтобы продемонстрировать всю бесполезность сопротивления. Поэтому сдающимся командующим надеяться было не на что: их всегда ждала смерть… медленная и мучительная, если они сдавались слишком быстро, как трусы, без борьбы.

Для того, чтобы скрыть свой страх и выиграть время для бегства, он выкрикнул грозные приказания своим офицерам и солдатам. Они не обратили на них никакого внимания, достаточно хорошо зная свою работу. Из арсенала доставили пучки стрел, связки метательных копий, а также корзины с круглыми гладкими камнями для пращи. Воины натянули луки.

Во время всех этих приготовлений Пегро проскользнул вниз якобы для того, чтобы переодеться в свое полевое обмундирование. Никто не проследил, куда он пошел, потому что каждый был озабочен собственными делами. Пока его наложницы толпились в углу с широко открытыми испуганными глазами, он промчался через свои покои, кидая в мешок наиболее ценные и легкие пожитки, затем скинул свой помпезный шлем и кирасу и натянул тунику неопределенного вида.

Перекинув мешок через плечо, он помчался к воротам, выходящим к реке, не побеспокоившись даже о том, чтобы их закрыть. Город перестал его волновать. Почти скатываясь с берега, он побежал по деревянному причалу, быстро бросил мешок в лодку, после этого прыгнул туда сам и торопливо обрезал кинжалом канат.

Как только лодка поплыла вниз по течению, Пегро задышал спокойнее. Уже сейчас он слышал крики, доносящиеся из города. По всей вероятности, не пощадят никого. Немного расслабившись, он принялся сочинять правдоподобную историю. Он расскажет, как держал оборону Марна до тех пор, пока не погиб последний человек, и как, едва сохранив свою жизнь, он подобрался к лодке… хотя нет!., он нырнул в воду в туче стрел и копий и нашел эту лодку, дрейфовавшую по реке, забрался на борт и, бросив вызов тысячам воющих варваров, стал спускаться вниз по реке на юг, чтобы доставить своему королю эту ужасную новость и далее продолжить свою героическую службу…

Лодка обогнула песчаную отмель к югу от города, и Пегро обмочился от страха, когда увидел целую шеренгу всадников на кабо, по самое брюхо в воде, ухмыляющихся и потрясающих своими длинными жуткими копьями в ожидании превосходного развлечения. Пегро хотел было нырнуть за борт и постараться сбежать, но он не умел плавать. Он упал на колени, сложил перед собой вытянутые руки и стал молить о пощаде, но это также не помогло…

В более ранних военных кампаниях у короля все было иначе. Они плавали от острова к острову, захватывая их и покоряя или безжалостно уничтожая местных жителей. Тогда элитные отряды женщин-воинов отдыхали на палубе, когда приходило время битвы, хватались за оружие и атаковали всех, кого приказал король.

Более поздние походы на материке также доставляли удовольствие, ибо расстояния не столь были огромными, и было много сражений с относительно небольшими переходами.

Сейчас она была счастлива, выполняя с отточенным мастерством обязанности, которые воины-мужчины не могли исполнить и наполовину столь же хорошо. Лаже шессины, будучи превосходными солдатами, не чувствовали себя так свободно в джунглях, как Гибкая Ветка и ее сестры. Ни у кого не было такого острого зрения и тонкого слуха, никто не мог так легко двигаться, никто не мог избежать скользить среди плотной растительности с такой изумительной грацией.