Изменить размер шрифта - +
Так что я пока передвинул рычажок на самый минимум. Загорелась иконка с двухчасовым таймером, изображающая на этот раз символический «мозг». Шкала заряда «дофамина» уменьшилась ровно наполовину — вполне ожидаемо.
Ну-с, приступим!
Я положил перед собой листок бумаги и стерку. Попробовал кончик карандаша и недовольно нахмурился:
— Нож дайте. И еще бумаги!
Подточил полученным от Сирены ножом кончик карандаша, и о запасной листок бумаги довел его до состояния, которое меня более-менее устроило.
Открыл в интерфейсе «натуру»: снимок нужной картины, стоящей на мольберте.
Сперва набросал контур самой рамы, затем наметил пропорции, грубым овалом очертил контур головы и разбил его пополам, отмечая положение переносицы. Нижнюю часть поделил на три равные части, наметил линию рта. Леонардо рисовал, используя классическое построение, так что, даже с поправкой на пропорции лица десятилетней девочки, полученные в школе навыки мне пригодились.
От переносицы опуститься на тридцать градусов вниз… Найти линию глаз и расстояние между ними, равное «длине» самого глаза… Теперь можно очертить занимаемый детским носиком объем… Дальше через линию виска определить, где начинаются уши... Задать объем прически, наметить округлую линию скул… а вот и шея…
Процесс рисования меня увлек не на шутку, так что я даже и не прислушивался, о чем там совещаются остальные Неудачники. Да и не смог бы, наверное: весь мир сейчас заключался для меня в этом вот листке бумаги, на котором медленно проявлялся рисунок, очень похожий на то, что я сегодня видел в тайном музее. Исчезло все: звуки, запахи, люди — все то, что не относилось к моей задаче и могло отвлекать.
Листок бумаги. Картина-образец. Карандаш — вот все, что меня сейчас волновало.
Два часа пролетели совершенно незаметно.

Уровень дофамина вернулся к нормальному. Вы чувствуете переутомление. 
Умение «Графический рисунок»: +8 (125% эффективности обучения). 

Я поднял голову и критически посмотрел на свою работу.
Рисунок оказался закончен едва почти на две трети, но уже был вполне узнаваем. Ха! Оказывается, эти руки еще на что-то способны!
— Эй, Уборщик, как там у тебя дела?
Я даже не сразу понял, что это чей-то чужой голос, и что в комнате со мной еще кто-то есть.
— Ты меня слышишь?
Сирена.
Поднял голову, пытаясь сфокусировать взгляд на хорошеньком личике нашей сладкоголосой блондинки, но потом передумал — незаконченное дело было важнее.
— Дайте мне еще час!

Внимание! Обнаружен повышенный уровень дофамина! 

Вторая доза гормона снова «размыла» окружающий мир, исключая из моего восприятия все отвлекающие факторы. 
Уже привычно зашуршал по зернистой бумаге в очередной раз подточенный грифель карандаша, один к одному кладя шрихи, придавая детской шее округлость и объем. Теперь чуть-чуть изменить направление штриховки, чтобы добавить тень, но не забыть при этом оставить тонкую полоску рефлекса у самого контура…
Настроение начало улучшаться — каждый новый штрих приближал меня к цели, и я даже незаметно принялся что-то мурлыкать себе под нос.
Хм. Вон тот блик — он на самой картине от светильника, или тоже часть рисунка?
Нет, на эту плоскость пятно света ложится неправильно, а значит, здесь блик лишний. 
Игнорирую.
Нужно проработать шнуровку платья и рисунок кружева, или нам хватит и просто портрета? А рама? Тьфу, ты, нет — это все будет уже лишним.
Я размашистыми движениями стирательной резинки убрал намеченный, было, контур мольберта и рамы самой картины. Хотя, должен признать, это оказалось не так-то просто — у меня рука не поднималась удалить часть рисунка.
— Час прошел. Ты там как? — раздался обеспокоенный голос Сирены.

Быстрый переход