Викентьев, уловив взгляд Чужинова, знаками показал ему – подойди.

– За следующим поворотом Праня – тот самый приток. Вверх по ее течению находится то, о чем и был разговор.

Глеб кивнул: понял и запомнил. На Пране, почти в самом ее истоке, расположен укрепленный кордон. Никакого стратегического значения он не имеет: мимо него не проходят пути миграции тварей, чтобы можно было вовремя предупредить людей, чтобы их не застали врасплох. Не нужен он и как форпост: мимо него не прокрасться бандитам, задумавшим совершить очередной набег. Дело в другом: недалеко расположены солончаки.

В прежние времена никто бы на них и внимания не обратил: для промышленных объемов они интереса не представляли. Теперь все изменились, и добываемой там соли хватало не только на нужды возглавляемых Викентьевым «Снегирей», но и на то, чтобы приторговывать, меняя соль на самое необходимое. Соль ныне, когда люди остались без электричества и, как следствие, без холодильных установок, стала едва ли единственной возможностью запастись продуктами впрок и сохранить их. За исключением конечно же зимней поры, но хлебать пресный супчик и зимой удовольствие весьма сомнительное.

Просьба Викентьева заключалась в том, чтобы Глеб, когда почувствует себя в силах, наведался на солеварню, порядок навел, ну и посмотрел опытным глазом, что и как можно улучшить.

– Летом там всегда спокойно: обычные твари не забредают, – рассказывал Викентьев. – Но прошлой зимой зачастили туда облудки, несколько случаев уже было. Поначалу с ними справлялись, причем без жертв. Но в последний раз произошла настоящая трагедия: из семи человек четверо погибли. Ну и проблема сразу обозначилась: опытных бойцов туда не пошлешь, их и без того в «Снегирях» кот наплакал, а среди тех, кого, извини за цинизм, не жалко, охотников мало. И мотивировать их мне особенно нечем. Дело к зиме. – И он взглянул на припорошенные снегом берега Врегды. – Запас соли кое-какой есть, но сам знаешь: это единственное, что мы можем предложить на обмен. Так что очень на тебя надеюсь, Глеб.

«Человеку необходимо во что-то верить, так уж он устроен, – размышлял Чужинов, глядя на приближающиеся стены «Снегирей». – И совершенно не важно, во что именно: в Бога, в собственную исключительность, в чудо, удачу, свои силы или даже в то, что верить нельзя ни во что. Случись невероятное и окажись здесь человек, который не ведает, что творится с миром, он бы решил, что оказался в Средневековье: ни спутниковых тарелок, ни антенн, ни проводов, ни транспорта, ни механизмов. И всюду дерево, дерево, дерево…»

Конечно же так было не везде. Например, Мирный – бывшая военная база, и картина там будет выглядеть совсем иначе: все сплошь из кирпича и бетона. Но и там никаких антенн и проводов. Да и к чему они, если пользоваться электричеством смертельно опасно?

Рядом со «Снегирями» простирались поля, которых пять лет назад не было и в помине. Обычные поля, давно уже убранные и покрытые снегом. Вернее, не совсем обычные: то тут, то там посреди них виднелись вышки с помостами – единственное спасение для людей, если во время сельскохозяйственных работ вдруг объявятся твари.