— Есть по пять, — ответил я и, замахнувшись с оттяжкой, влепил первую плеть самому говорливому из них. Тот заорал. Видимо, не привык к боли. А гонору-то было.

Когда я всыпал первые пять плетей, ко мне подошел мужчина. Спокойный, сильный, властный и одетый точно так же, как и те, кто висел сейчас на столбах.

— За что их? — поинтересовался он.

— Этого за угрозы в адрес боевого генерал-лейтенанта командующего армией и за оскорбление боевого офицера. А этих за нападение на боевого офицера.

— А это не нападал?

— Официально нет. Он просто очень быстро приближался к генерал-лейтенанту. Наверное, обнять очень торопился, поэтому в нападении его никто не обвиняет. А вот эти напали на боевого офицера с явной целью нанести физический вред.

— Понятно. Позволишь? — протянул он мне руку, явно прося кнут. Я взглянул на генерал-лейтенанта и тот кивнул. Я отдал кнут, и этот мужчина принялся так хлестать висевших на столбах так, что мне показалось, будто до этого я одного из них слегка ладошкой по попе отшлепал. Бедолаги раза по два теряли сознание. Он приводил их в чувства и продолжал экзекуцию.

Когда провинившихся подлечили, мы вновь вернулись в шатер генерал-лейтенанта.

— Приношу свои извинения за поведение моих людей… — начал было тот, что подошел последним.

— Не стоит перед ними извиняться, они оба у меня еще кровью умоются, — перебил его тот, что назвал меня отщепенцем.

— Еще одно слово и ты получишь двадцать плетей, и лечить тебя я запрещу, — ледяным тоном ответил его командир, после чего говорливый, наконец-то, заткнулся. — В чем возникло разногласие?

— Для того чтобы мне отвести группу, мне нужно знать куда мы идем. А мне назвали только один пункт назначения. Я могу вести и вслепую, но в этом случае я не возьмусь утверждать, что кто-нибудь из ваших людей останется в живых.

— А вы?

— А я выживу в любом случае. И сразу поясню кое-что, на всякий случай. Я периодически не то, что умываюсь кровью, я в ней буквально купаюсь. Вот только, как правило, эта кровь не моя, а моих врагов или врагов Российской империи.

— Дело в том, что мы здесь находимся конфиденциально. И многое разглашать не можем. Это государственная тайна.

— Так я и не настаиваю. Я все прекрасно понимаю и хочу лишь того, чтобы ко мне в дальнейшем претензий не возникало. Особенно, если я вернусь оттуда один. Я не собираюсь вмешиваться в ваше задание, но и вы меня в него не втягивайте, если, что-то пойдет не так. Вам нужен проводник. Я вас проведу, но нянчится с вами не стану, и если вы сами не сумеете выжить, это ваши проблемы.

— Что вы предлагаете?

— Я не знаю вашего задания и не хочу его знать, но мне нужно понимать, куда вас вести, чтобы привлечь, как можно меньше внимания. Я могу пройтись через лагерь австрийцев напрямую и ни одна падла не атакует меня первым. Но я не могу вам гарантировать, что вы, даже находясь рядом со мной, тоже останетесь невредимы. Более того. Если меня заметят враги, они устроят за мной тотальную слежку, а значит и ваше присутствие будет раскрыто. А теперь решайте сами, нужен ли я вам, и что мне стоит знать, а что нет.

— Святослав Глебович, а у вас нет другого провожатого? Слишком уж этот парень заметный, а нам огласка ни к чему.

— Туда, куда вам надо вас сможет привести только он. Остальных просто перебьют вместе с вами.

Командующий группы отпил кофе, поставил чашку на место, посидел несколько минут и заговорил:

— Мне потребуется от вас согласие на смерть, в случае разглашения любых сведений об этом задании.

Я встал и обратился к бате:

— Ваше превосходительство, разрешите идти готовиться к очередному наступлению?

— Я тебе писал, что он не согласится.