Все трое пересекли площадь, сохранившую почти весь асфальт и являвшую собой образец чистоты. Во всем Лакедемонском поселении не было более ухоженного места. Аккуратные, коротко подстриженные газоны радовали своей опрятностью, а голубые ели, величественные и гордые, устремлялись ввысь. Между хвойными деревьями, где когда-то стоял невысокий, покрашенный серебрянкой гипсовый памятник забытому ныне вождю исчезнувшего пролетариата, красовалась кирпичная арка, а в ней на мощной цепи был подвешен длинный рельс, служивший для созыва Общего Собрания. Боец при полном параде — в камуфлированной форме, с АКМ на груди и мечом на поясе — сжал руку в кулак и ударил по левому плечу, приветствуя проходившее начальство.

― Олег, сын Виктора, — начал чересчур официально и даже напыщенно свою речь Антон, — тебе известно, по какой причине ты здесь?

Олег молча кивнул.

― Хорошо, — сказал Антон, — я понимаю, что даже для закаленного бойца это непростое испытание: потерять жену, осознавая при этом, что она умерла впустую, породив на свет урода, недостойного быть ребенком полноправного гражданина.

Олег снова дернул головой, во рту у него пересохло, язык будто прилип к нёбу. Он ожидал услышать длинную речь, с рассуждениями, которые звучали на каждом Собрании, — о том, что неисполнение закона приведет к скорой гибели общества (как уже однажды и случилось в прошлом), о том, чтоидеалы должны оставаться неколебимыми, и только эта неколебимость обеспечит в грядущем победу над всеми невзгодами, именно эта неколебимость даст подлинную власть Лакедемону, на котором лежат великие задачи... Однако царь Антон сказал коротко:

― У нас справедливые законы!

Олег промолчал, потому что ответа тут не требовалось.

― И ты должен совершить благородный поступок. Ты, Олег, сын Виктора, лично умертвишь выродка.

Губы юноши предательски дрогнули, он поднял голову и посмотрел в серо-зеленые глаза царя Антона. Взгляд правителя Лакедемона был непреклонным и жестким, искать снисходительности у этого человека было бессмысленно. Олег постарался взять себя в руки и снова кивнул.

― Да, — Антон похлопал юношу по плечу, — если бы младенец родился, не причинив ущерба матери, тогда его придушил бы по жребию кто-то из старейшин, но юная Карина, твоя жена, была убита этим маленьким исчадием. А значит, требуется личная месть, и ты должен стать орудием возмездия. Крепись и выполняй. Разумеется, твоя мужественность тебе зачтется.

Олег нахмурился, ничего не понимая, а царь Антон пересекся взглядом со своим соправителем.

― Обязательно зачтется, — кашлянув и почесав бородку, сказал дядя, — уж не беспокойся. Достойный поступок получит свою награду. Олег, ты знаешь, у меня нет детей. Но твой отец, да восславят его вечные воды Миуса, был моим родным братом. У меня нет наследника, но когда душа моя пересечет Дамбу Теней и память о минувшей жизни растворится в Море Погибели, ты сможешь занять мое место. На ближайшем Собрании граждан, недели через две-три, я объявлю о твоем усыновлении, а также о том, что ты станешь моим преемником. Естественно, ты обязан быть идеальным гражданином и показывать пример должного поведения всем остальным, особенно подрастающему поколению.

Олег замер, а царь Роман положил руки на плечи юноши:

― Завтра утром, после построения на стадионе перед Храмом Славы, ты сделаешь то, что должен сделать. Виктор, будь он жив, гордился бы тобой.

Юноша посмотрел на гранитную плиту, где были высечены имена павших в бою воинов, нашел там имя своего отца и опустил голову.

― Ну, вот и славно, — промурлыкал Роман. — Когда у тебя дежурство?

― Сегодня вечером, — голос молодого человека был неестественно хриплым. — На седьмой вышке.

― Ты от него освобождаешься, но свои законные трудодни получишь. A теперь иди и приготовься к завтрашнему дню!

― Доблесть и сила! — пробормотал Олег, спеша отойти, чтобы перевести дух после таких новостей.