|
Я понимал, что при попытке вернуться получу пулю в спину, поэтому отдал подошедшему незнакомому парню дробовик и нож. — Вот и хорошо, а то все тут приобрели привычку — в гости с оружием являться, — рассмеялся Факир. Отверстие туннеля находилось теперь совсем рядом, через секунду там вспыхнул костер. — Иди на огонь… Дальше дорогу покажут. А я чуть попозже… Факир исчез куда-то, так толком и не показавшись. Я двинулся в туннель, ощущая рядом присутствие молчаливого и напряженного охранника. Неподалеку горел костер в бочке, там же валялся старый матрас. Судя по пятнам и обрывкам бинтов, на нем перевязывали раненых. — Прямо, не сворачивай, — подсказал охранник. — Потом завал хлама обойди справа. По другую сторону оказалась обычная улица, покрытая стареньким потрескавшимся асфальтом, с «конечной остановкой автобуса». К ней приткнулся двор с мертвой клумбой и сквером из трех тополей. Штукатурка на внешней стене дома немного потрескалась, но лепнина в стиле «советский ампир» хорошо сохранилась. Крыльцо под крышей с крутыми скатами упиралось в заколоченную дверь. — На крыльце можешь сидеть сколько хочешь. Дом почти не «светится», — снова подсказал мне конвоир. Он отошел к клумбе и там закурил, больше не обращая на меня, безоружного, никакого внимания. Шли медленные минуты ночи. Я ждал Факира, но он все равно подобрался неожиданно, присел рядом на крыльцо, вытянув одну ногу, и только тут я догадался, что ренегат хромает. — Раньше не было, — коротко сказал он, заметив мой взгляд. — А теперь вот так. Я не стал ни о чем спрашивать, вынуждая Факира выбирать тему для разговора. — Давно здесь? — спросил он. — Недавно. — Что ж, я еще тогда понял, что ты не промах. С контролером справиться не каждому дано. — Повезло. — За тобой, Сережа, должок. — Имя откуда знаешь? — Оттуда. У меня свои источники. Кто, за что и как тебя из «Долга» вышвырнул, я знаю. Так что никакой ты не свободный сталкер, а такой же ренегат, как и я. У меня создавалось впечатление, что «ренегатский» статус в отличие от сталкерского вызывал у Факира некоторое слабое подобие уважения, но он тут же развеял это впечатление, злобно ухмыльнувшись. — А ведь если ящика у тебя нет… Смотри, Сережа, если соврал, то будет больно. Я вытащил и протянул ему два листка из тетради в клетку — все, что осталось от отчета ученого Лунарева, который жил и умер в этом городе более тридцати лет назад. — Остальное в лесу закопано, — соврал я. — Если столкуемся — покажу где. — Ты и так все до конца скажешь, когда расспросим правильно. — Может быть. Но без меня схрон не найти, да и ваших людей в Рыжем лесу сильно не любят. Факир замолчал, рассматривая огонь и осторожно поглаживая поврежденное колено. — Ты виноват, кстати, — усмехнувшись, вдруг сказал он. — Химера эта чертова… Поначалу сгоряча не заметил, даже не хромал, а вот воспалилось, теперь болит и болит… Врача нормального нет, из Лиманска не высунуться… Я знал, что он меня отвлекает, и не ответил. |
