|
Он не шутил. Тут и вправду когда-то находился «Лиманский биосферный заповедник», только вот остались от него местами ограда, местами — линялые щиты с едва различимыми надписями. — Внимание, ребята, — сообщил Синус. — В ста метрах отсюда они, как раз за поворотом. — Неужели Ромка по своим стрелять сейчас начнет? — с сомнением протянул кто-то. — А вчера он этого не делал?! — Может, это был не он. — А кто еще? Сейчас сам все увидишь… Жить захочет — начнет отстреливаться, потому что деваться ему некуда. — Может, у него объяснение какое есть? — Объяснение чему? Тому, что он троих своих же товарищей за чужого «монолитовца» положил, да еще одного из них — во сне? — Тихо, хлопцы, без лишних разговоров… — приказал Захарченко. Вопрос насчет способности Ромки стрелять по своим разрешился сам собой — в нашу сторону открыли огонь сразу из двух стволов, укрыться было негде, разве что в «пересвеченных» зарослях, поэтому многие сталкеры попадали просто в грязь. — Монолитнутого сразу убрать. Ромку попробуйте взять живым… Я с ним сам переговорю, — приказал Захарченко. Со своим уставом в чужой клан не ходят, однако, на мой взгляд, поступить следовало как раз наоборот. «Монолитовец» мог знать кое-что полезное, злополучный же Ромка был просто предателем, а предатель — он и в Зоне предатель. Обвиненный в отступничестве ни за что, я возненавидел настоящих отступников холодной, непоколебимой ненавистью. Парень, который залег в ста метрах от нас, отступником был стопроцентным, прямо сейчас над нашими головами свистели пули его АКМ. — Вот ведь, паскудина, что творит… — выругался обычно сдержанный Фатьян. Несмотря на все это, их было двое, а нас — гораздо больше, и застали мы их на открытом месте, так что беглецы с самого начала были обречены. «Монолитовца» жестоко подвел невыключенный коммуникатор в Ромкином рюкзаке. Сейчас этот парень метнулся в сторону леса, он не заботился больше ни о снорках, ни о собаках — он хотел просто выжить, уйти из-под пуль, но скрыться там все равно не успел. Синус, в точности выполняя приказ Захарченко, снял «монолитовца» выстрелом в голову. — Сдаюсь! — немедленно закричал Ромка, бросая АКМ в грязь. — Не убивайте, ребята! Он встал и выпрямился, так и стоял, не скрываясь, с поднятыми руками, наверное, поэтому по нему никто не стрелял, хотя в группе были друзья сталкеров, ликвидированных прошлой ночью. — Дяденька Захарченко! Я все объясню. Мы стояли вокруг него в глубокой грязной луже, потому что, кроме этой лужи, да еще радиоактивного леса на обочине, поблизости не было ничего. — Сестричка у меня больна! — орал Ромка. — На Большой земле умирает… Маленькая! Семь лет всего! Врачи отказались, а он обещал, что «Монолит» вылечит… Да! Я же не со зла! Я не хотел! Ребята не поняли, я им собирался рассказать… Не трогайте меня, пожалуйста! Я сам уйду… Все, что есть, продам, семьям ребят деньги вышлю… Здесь Зона, не Большая земля! Это со всяким может быть! Со всяким! С тобой, Фатьян, тоже! Тут разве кто святой есть? Дяденька Захарченко, скажите им… нельзя меня убивать! Он продолжал истерически кричать, а мы стояли и смотрели молча. |
