— Так о чем говорят в верхах? — спросил Дион, когда они подошли к камере, где содержалась пленница. Ультрамарины привезли ее пару дней назад, а еще сутки спустя доставили сервитора ксенолексикона, но это совершенно не помогло добиться сколь-нибудь внятной информации.

— Говорят, что пора разобраться.

— Что именно это означает?

Вот это большой вопрос, подумала Дженна.

— Это означает, что губернатору Куделькару нужна информация от пленницы. — Она не стала сообщать, что губернатора, похоже, не слишком интересовали способы получения этой самой информации. Не стоило такие вещи передавать буквально младшим по званию.

— Так какая именно информация требуется?

— Любая, какую удастся выбить. Если Ультрамарины правы и тау действительно готовят вторжение, необходимо предоставить губернатору доказательства.

— И вы знаете, как это сделать? Полагаю, в Адептус Арбитрес вас обучали техникам ведения допроса.

— Верно, — согласилась Дженна, — но эти техники требуют времени и, в конечном итоге, сотрудничества со стороны пленных. Одного у нас нет, а другое мы в обозримом будущем не получим.

— Тогда как будем действовать?

— Приложим усилия и посмотрим, что будет.

Дженна свернула за угол и остановилась перед стальной дверью, снабженной магическим замком, кажется, совсем новым. У входа стояли два силовика, и оба вытянулись в струнку, увидев Дженну. Она надела шлем.

— И ты надень и опусти зеркальный визор.

— Зачем?

— Просто сделай это. Так будет проще.

— Для пленного?

— Нет. Для нас. И внутри не называем имен. — Она обратилась к охране: — Открывайте.

Дверь открыли, и Дженна и Дион вошли в лишенную окон комнату, пахнущую застарелым потом и чем-то резким, совершенно чужим и потому особенно неприятным. Стены были из голого камнебетона, исцарапаны и изгажены сотнями потерянных душ, которые содержались здесь в разное время. В каждом углу стояло по курильнице, испускающей ароматный дым, неприятный для ксеносов, но едва ли способный подавить вонь от обитателя камеры.

Боец Аполлония стояла у дальней стены камеры, заложив руки за спину, с опущенным визором шлема. Тау сидела на табуретке, сплетя на коленях странные четырехпалые руки.

Напротив сидел, имитируя позу заключенной, сервитор ксенолексикона, которого привезли Ультрамарины. Облаченный в бледно-голубой хитон, с блестящими имплантатами и хорошо поддерживаемым оттенком кожи, биомеханический гибрид служил прекрасным образцом мастерства Механикус.

Вместо ушей у него были приемники широкого диапазона, нижняя половина лица представляла собой кошмарную мешанину подвижных частей из бронзы и серебра. Челюсть, спроектированная, чтобы имитировать форму рта дюжины различных инопланетных рас, была сплошной массой подвижного металла с искусственными жвалами, зубами и множеством искусственных языков, легко приспосабливающихся к структуре речевого аппарата допрашиваемого.

Дженна встала рядом с сервитором и обратилась к пленнице:

— Я собираюсь задать тебе несколько вопросов. Тебе же лучше, если ты ответишь на них честно. Понимаешь меня?

Рот сервитора щелкнул и задвигался, воспроизводя внутреннюю анатомию рта тау, и повторил только что сказанное на языке, странном и едва ли похожем на какой-либо из человеческих. Дженна подумала: интересно, а как же создатели сервиторов узнали, какие конструкции способны воспроизводить слова и слоги языка тау?

Изучение и рассечение черепов тау, предположила она, и мысль эта ее не встревожила.

Плоские черты и отсутствие носа затрудняли считывание выражения лица женщины-тау, но Дженне показалось, что она заметила легкое отвращение.