— Значит, размножаются как кролики.

— Да. — Кейт вздохнула. — Еще несколько лет, и их можно будет обнаружить в любом уголке Матрина.

— Интересно, как отреагируют островитяне, когда Дугхалл вернется к ним молодым человеком? — усмехнулся Ри.

Кейт рассмеялась, отрицательно качнув головой:

— Ему уже не придется возвращаться туда. В Калимекке нет больше Дома Галвеев, и ему некого представлять на островах.

— Он может вернуться к своей семье.

— Мне никогда не казалось, что он воспринимает это подобным образом… что при исполнении своих… обязанностей он ощущает себя семейным человеком. Он охотно говорит о своих детях, и я знакома со множеством своих кузин и кузенов, которых привозили к нам погостить, но Дугхалл никогда не был им настоящим отцом. Их матери были замужем, и мужья эти воспитывали детей как своих собственных. Приезжая к нам, мои кузены называли Дугхалла отцом, но много лет спустя я узнала, что они пользовались при этом официальным имумбарранским словом ибимурр, а папа там звучит почти как у нас — пеба.

Закончив одеваться, Кейт торопливо причесалась.

— Так что пебой его там не звали. И я думаю, что всю свою жизнь он ощущал нехватку детской ласки.

— Печально.

— Печально. Я всегда подозревала, что он видит во мне дочь, которой не могли стать для него настоящие его дочери.

Несколько мгновений спустя оба они уже стучались в дверь каюты Дугхалла. Он приветствовал их с самым серьезным выражением на лице и, торопливо впустив внутрь, пригласил сесть. Сам он был бледен, глаза его покраснели, и от него исходил запах горя и отчаяния.

Отведя взгляд от роскошных украшений каюты, Кейт посмотрела на расстеленную на столе занду Дугхалла, с лежащими на ней монетами, расположение которых ничего не говорило ей, и почувствовала, как дрогнуло ее сердце.

— Простите, что оторвал от других дел, — начал Дугхалл. Выглядел он сейчас как человек, которому сообщили, что завтра ему суждено умереть. — У вас осталось совсем немного времени, чтобы побыть вместе, но моя весть не может ждать.

Когда они заняли места за столом, он отвернулся от них и выглянул в крошечное окошко каюты.

Кейт не сводила глаз с Дугхалла, ошеломленная исходившим от него ощущением обреченности.

— Значит, ты наконец получил ответ на свои вопросы? — спросила она.

— Да.

— И теперь ты знаешь, какой выбор тебе придется сделать, когда настанет нужный момент?

— Да.

Кейт потянулась под столом к руке Ри и крепко стиснула ее.

— Кейт говорила мне о том, что ты ищешь ответа в гадании. И о неясном ответе, который ты получил, — сказал Ри.

Дугхалл повернулся лицом к ним:

— Ответ более нельзя назвать неясным. Теперь все очевидно — и эта ясность ужасна.

— И…

— Я — меч Водора Имриша. Я поклялся отдать свою жизнь, служа своему богу, служа Соколам и всему доброму в мире. И теперь я делаю этот выбор.

Кейт ощутила легкое жжение на подъеме ступни — в том месте, где была печать Соколов. Разум ее ощущал их прикосновение — как вода чувствует невидимую, но сильную руку луны, вздымающую приливную волну. Она тоже была Соколом, пусть и непохожим на всех остальных, она тоже давала клятву служить. Слушай, говорили они ей.