— Он — один из тех людей, которых король Эдуард называет Рыцарями Дракона. Мне известно об этом, потому что мой шурин, сэр Эймер де Валанс, тоже входит в их число. Некоторое время назад он рассказал мне о том, что Брюс был принят в этот орден. Как мы можем доверять такому человеку? Разве можем мы рисковать будущим своего королевства, надеясь лишь на то, что он действительно порвал со своими прежними союзниками?

Роберт буквально физически ощущал на себе взгляды всех присутствующих в зале. Интересно, давно ли Комин приберегал это знание за пазухой, как камень, готовясь бросить его в подходящий момент? Помимо самых близких — своего брата, Сетонов, Атолла и Мара — Брюс больше никому не рассказывал о своем вступлении в орден. Он заметил, что и Джеймс смотрит на него с вопросом в глазах, нахмурив брови. Роберт собрался выступить в свою защиту, но Дунгал Макдуалл не дал ему сделать этого.

— Брюс — предатель! — хрипло заорал капитан Галлоуэя в наступившей тишине. — Он — такой же лгун, как и его трусливый пес отец, и такой же предатель, как и его дед! Да будут все они прокляты!

В зале разразилась настоящая буря, не уступавшая по силе той, что бушевала снаружи. Эдвард бросился к Дунгалу Макдуаллу. Схватив молодого капитана за горло, он изо всех сил ударил его головой о бревенчатую стену. С обеих сторон в драку ринулись другие участники. Вишарт с трудом протолкался в центр противостояния, громовым рыком призывая дворян к порядку.

Когда Роберт ринулся в толпу, намереваясь пробиться к своему брату, кто-то обхватил его сзади рукой за грудь. Услышав над самым ухом злобное шипение, он понял, что это Джон Комин. Мгновением позже перед глазами его блеснула сталь, когда Комин прижал короткий кинжал к его горлу. Роберт ощутил прикосновение холодного металла к коже. У дальней стены переполненной залы он вдруг увидел Джеймса Стюарта. Кровь отлила у сенешаля от лица, он протестующим жестом вскинул руки, приоткрыв в ужасе рот. В долю секунды Роберт осознал, насколько привязан к нему сенешаль, но тут лезвие сильнее надавило ему на шею, и все посторонние мысли, словно метлой, вымели дикая ярость и страх, охватившие его. Комин собирался убить его. Ублюдок собирался прикончить его здесь и сейчас, на глазах у всех присутствующих.

— Именем Господа, прекратите немедленно!

Зычный голос Уильяма Ламбертона заставил мужчин замереть на месте. Епископ Сент-Эндрюсский стоял в центре залы, грозный и яростный, как громовержец. Глаза его, один — голубой, другой — белый, бешено сверкали.

— Уберите клинок, Джон Комин, или, клянусь Господом, я прокляну все ваше семейство до седьмого колена и лично прослежу, чтобы вы отправились прямиком в ад!

Комин не пошевелился. Роберт чувствовал, как с каждым вздохом вздымается грудь его врага, прижавшегося к его спине. После недолгого колебания он убрал клинок и разжал руку, которой держал Роберта. У противоположной стены Эдвард отпустил Дунгала Макдуалла, когда Нейл Кэмпбелл схватил его за плечо. Макдуалл сполз по стене на пол, жадно хватая воздух широко раскрытым ртом. Роберт вырвался из объятий Комина.

— Совет закончен, — произнес Джеймс Стюарт. — Расходитесь по своим комнатам. Мы вновь соберемся здесь, когда вы немного остынете и возобладает здравомыслие. — Голос сенешаля прозвучал хрипло, но решительно.

Роберт протолкался наружу, под проливной дождь. Его люди устремились вслед за ним, и их голоса заглушили рокот грозы. Над деревянными башнями замка, обступившими просторный внутренний двор, нависало обезображенное иссиня-черное небо, которое жутко подсвечивали снизу мертвенно-слепящие зигзаги молний. Два дня тому с востока пришли летние грозы, и земля уже успела раскиснуть от дождя, а все ямы и выбоины превратились в глубокие лужи. Роберт, разбрызгивая грязь и подняв капюшон накидки, зашагал вниз по крутой тропинке, сбегавшей от входа в главную башню.