Я умерла тогда… Я умерла в день своего девятнадцатилетия… Или, быть может, умерла моя душа? А на что способен человек без души? Явно не на что то хорошее.

Я безразлично стояла перед зеркалом и оценивала трехчасовую работу людей Шакалова. За это время никто из них не спросил, кто я, как меня зовут и нравится ли что то мне. Они просто мыли меня, вычищали, красили, приводили в товарный вид. А я? Наверное, это называется стресс, когда ты воспринимаешь реальность сном и не чувствуешь ничего, кроме жуткой боли в области груди и желания плакать.

И вот теперь на мне было черное гипюровое белье с фиолетовыми вставками, чулки и туфли на таких шпильках, которые не носят даже самые отпетые шлюхи. Ногти нарастили, как и ресницы. Губы нарисовали светло лиловым, а черные волосы до пупка выровняли, решив все же не трогать.

Внезапно кто то ворвался в комнату. Естественно, это был сам работорговец. Он обошел меня кругом, а затем выгнал всех грубым: «Вышли вон».

– Знаешь, что это? – покрутив у меня перед носом своим телефоном, спросил Кирилл, – Твой счастливый билет. Я уже позвонил кому нужно и приказал перевести Ингу Игнатову и Владислава Раму в более комфортные условия. Сегодня до часа ночи мы решим, чем закончится дело об исчезновении моей «жены»: арестом или освобождением.

– Но никто никого не похищал. Они просто сбежали от вас… – вырвалось против воли, и я тут же отвела взгляд, когда черные глаза Шакалова блеснули злостью.

– Но, кроме тебя, об этом никто не знает, Черничка, – совершенно спокойно заявил мужчина. – И не узнает. Потому что я хочу разобраться с ними сам.

В тот момент я даже представить боялась, что может ждать невесту Шакалова и его заместителя, но по большей части было плевать. Я ощущала, что назревает что то ужасное. Знаете, этот адреналин, как предчувствие события, способного изменить всю твою жизнь? Сейчас у меня сосало под ложечкой сильнее, чем когда либо.

Кирилл вальяжно подошел к широкому деревянному столу и положил на него некий предмет, похожий на тампон, только черный, плоский и пластмассовый. Затем открыл бутылку мартини и налил полный бокал, насыпав в него некий порошок из кармана.

– Я не уверен, что ты сможешь избавиться от своего перепуганного крысиного взгляда, даже если я запугаю тебя до смерти и стану угрожать родителям, именно поэтому нам нужен допинг. – Шакалов устало подошел ко мне с бокалом и странным тампоном, затем всунул бокал в руки. Сам же монотонно, не спрашивая, отодвинул трусики и вложил предмет между половых губ. Затем посмотрел в глаза так, что сердце упало в пятки, и отчеканил по слогам: – А теперь пей. До дна и залпом.

Я выполнила его приказ, тайно надеясь, что это цианистый калий. Но нет. Обычный неприятный алкоголь, от которого тут же закружилась голова и сердце стало биться менее резво.

– Хочешь знать, что это? – игриво приподняв бровь, Кирилл наклонился прямо к моим губам, пока его рука скользнула поверх бедер, хоть и не по голой коже. Я нахмурилась и попыталась инстинктивно отступить назад, но он лишь сильнее сжал руку, удерживая на месте.

– Нет, – выдохнув, решила рискнуть всем и, прикусив губу, уверенно спросила: – Меня интересует другое. Вы меня продадите подороже, выиграете некое пари… А что дальше?

Кирилл усмехнулся, а затем, словно в последний раз, провел носом по скуле, втягивая запах ароматизатора ванили. Он резко отошел в сторону, а затем вернулся к столу за очередной порцией скотча.

– Я стану богаче на десять тысяч евро, Черничка. А! Ну и твои друзья продолжат свое бессмысленное существование не на зоне, – равнодушно выплюнул он, словно провоцируя меня на эмоции.

– Я имею в виду себя.